Посещение царского двора
В этот день новобрачный, если он имел к царю доступ, после посещения родителей невесты являлся во дворец со всем поездом, состоявшим тоже из лиц, имевших приезд ко двору. Государь принимал их, сидя в шапке. Все кланялись в землю. Государь милостиво спрашивал их о здоровье (такой вопрос считался большою милостью), поздравлял жениха с законным браком, благословлял его с женою образами и жаловал подарками, состоявшими обыкновенно в соболях и разных материях или в серебряных сосудах. А в заключение приказывал подать всем по кубку романеи да по ковшу вишневого меда. Все выпивали и уезжали домой. Новобрачная не ездила с мужем к царю, а посылала к царице и к царевнам подарки, шитые золотом и серебром тафтяные убрусы.
Царицы и царевны, принимая эти знаки челобитья, спрашивали об их здоровье. Если же невеста не сохранила девства, то жених не смел являться царю на глаза.
На третий день после брака начиналось пиршество у родителей невесты. При окончании стола отец и мать невесты благословляли молодых, а гости дарили их. На свадьбе редко дарили деньгами, а по большей части вещами, также скотом и лошадьми. По окончании пиров дары отсылались на рынок и оценивались, потом жених должен был отдаривать подарками равного достоинства. Герберштейн говорит, что жених должен был в течение целого года непременно отдарить всех, подаривших ему подарки, после свадьбы, а если не успевал, то должен был отдаривать вдвое, судя по ценности каждого подарка. Если же жених не отсылал принятых вещей к ценовщикам, то отдаривал по желанию тех, которые ему дарили.
В эти послесвадебные дни пиршеств невеста почти ничего не говорила, кроме обыкновенных форменных речей, потому что малословность и пристойная молчаливость в то время считались достоинством женщины. Но зато все другие женщины, приглашенные на свадебное пиршество, пользовались большею свободою, чем когда-либо, и часто случалось, что дело доходило до безумия. Все это весьма понятно объясняется: женщины, в обыкновенное время скромные и целомудренные, на свадьбе напивались, позволяли себе смелые выходки и даже невольно впадали в грешки среди общей суеты.
Заимствование свадебных обычаев
По принятии россиянами Христианской веры приняли они от греков и весьма многое относительно браков и бывающих при них обрядов, к которым потом присовокупили немало татарских обыкновений. При всем том и ныне существующие чины и обыкновения, известные при браках, суть большею частью древние, заимствованные от греков, как то: сваха, дружко, девичник, кольца или перстни при всех браках, так сказать, необходимые. И в них первая есть древних pronuba, второй paranymphus или parochus; девичник рroteleа, перстень Arrha и проч.; ибо должности, знаменования и употребления их у нас доселе суть те же самые, какие были и у греков.
Браки россиян соответствовали образу тогдашнего их воспитания, и многие при них обряды заимствованы потом, как уже сказано, от татар, как, например, жених не только не имел власти выбрать себе невесту, но не мог ее и видеть до сговора. Все зависело от воли родителей. Они, условясь между собою, не сказав о том детям, заключали брачные договоры. Cиe обыкновение было строго наблюдаемо не только между чернью, но даже и самыми Государями. Когда присланный от Римского Императора Фридерика III посол к В. К. Иоанну Васильевичу в 1498 году для испрошения дочерей его в супружество за Императорских родственников просил, чтобы позволено было ему видеть Российских В. Княжен, на это послу ответили, что В. К. Российский не дозволит видеть своих дочерей прежде заключения сватовства; ибо это было бы противно издавна принятому в России обычаю, против которого В. Князь поступить никак не намерен.
Петр Beликий, усмотрев по врожденному своему остроумию, что таковой обычай был приличен одним только неверным, коим позволено многоженство и браки которых в случае неудачи легко расторгаются по их воле, а не Христианам, коим законом предписано иметь только одну жену, но и ту привязанную только крепкими узами, что разорвание оных делается невозможным, в 1700 году повелел, чтоб впредь жениху и невесте прежде сочетания своего несколько раз видеться и одному у другого требовать согласия к брачному союзу, без чего отнюдь никого не венчать. Таковое преполезное установление сколько, с одной стороны, возмутило родителей, столько же, с другой, как легко можно себе представить, приятно было их детям.
Подготовка к венчанию
Когда время венчания приближалось, невесту начинали одевать к венцу в самое лучшее платье и навешивали на нее сколько возможно более украшений; в это время девицы пели ей свадебные песни. Между тем в парадно убранной комнате ставили столы, накрывали их брачными скатертями, уставляли уксусницами, солоницами и перечницами, устраивали поставец, как это всегда водилось на пирах, и убирали место для жениха и невесты на возвышении, что называлось рундуком. На этом месте клали бархатные или камчатные золотые изголовья, а сверху покрывали их соболями, подле самого места становилось одно лицо из свадебных чинов; это лицо держало в руке пук соболей; его должность была опахивать молодых. Пред местом сидения новобрачных ставили стол, накрытый тремя скатертями, одна на другой; на них клали соль в солонице, калач или перепечу и сыр (творог). Над местом прибивали икону, и кроме того, в комнате, назначенной для торжества, ставили во всех четырех углах по одной иконе.
Константин Маковский. Под венец. 1884 г.
После того как в доме невесты было все готово и сама невеста одета, ей на голову возлагали венец — символ девичества — и вели с торжественностью в залу, где было устроено место для нее с женихом. Впереди шли женщины — плясицы, которых обязанностью было плясать и петь песни. За ними каравайники несли на полках, обшитых богатыми материями, караваи. На караваях лежали золотые монеты, называемые в описании царских свадеб «пенязями». Потом следовали свечники со свечами и фонарщики с фонарями для свеч. Как у жениха, так и у невесты было по свече; два свечника несли одну свечу, так она была массивна, например, женихова в три пуда, а невестина — в два пуда. На свечи надевались серебряные или серебряно-вызолоченные обручи и бархатные или атласные кошельки. Возле свеч несли обручальные свечи и Богоявленскую (крещенскую свечу), которою зажигали брачные свечи.
В частных свадьбах жениховы караваи, свечи и фонари несли перед ним, когда он прибывал к невесте. За каравайниками, свечниками и фонарщиками невесты шел дружка и нес осыпало, то была большая серебряная миса или просто металлическая. В ней лежали на трех углах: хмель, собольи и беличьи меха, платки, шитые золотом, червонцы и деньги. Двое по сторонам предшествовали княгине, или невесте, и держали путь, чтобы кто-нибудь не перешел дороги. За ними две свахи вели невесту в венце под покрывалом. За невестой следовали сидячие боярыни, составлявшие ее свадебный чин; две из них держали по мисе или по блюду. На одном лежала кика — головной убор замужней женщины с принадлежностями, как то: подубрусником или волосником, гребешком и чаркою с медом, разведенным в воде или в вине. На другом лежали убрусы, назначенные для раздачи гостям. Блюдо с осыпалом и с убрусами ставилось на столе перед главным местом, где лежала перепеча с сыром. По бокам становились каравайники, свечники и фонарщики.
Невесту сажали на место, а возле нее сажали какое-нибудь лицо, чаще всего брата или родственника, иногда мальчика возрастом. Все, составлявшие чин невесты, садились по своим местам, каждый по своему чину.
Когда все занимали свои места, то как отец, так и мать невесты, как действительные, так по недостатку их нареченные, посылали дружку к жениху. Приходя, он извещал, что время ему идти за невестой.
Пословицы и поговорки
При всей вариативности обряда его общая структура остаётся неизменной, включающей следующие основные составляющие:
Обряды изначально символизировали переход девушки из рода отца в род мужа. Это влечёт за собой и переход под покровительство духов мужнего рода. Такой переход был сродни смерти в своём и рождению в другом роду. Например, вытие — это то же, что и причитание по покойнику. На девичнике поход в баню — омытие мёртвого. В церковь невесту часто ведут под руки, символизируя тем самым отсутствие сил, безжизненность. Из церкви молодая выходит уже сама. Жених вносит невесту в дом на руках с целью обмануть домового, заставить его принять девушку как новорождённого члена семьи, который в дом не входил, а в доме оказался. Когда невесту сватали, то одевали в красный сарафан и говорили: «У вас товар — у нас купец».
Н. К. Пимоненко, Сваты (1882)
В. Тетмайер. Сватовство. 1895
Через несколько дней после сватовства родители невесты (либо родные, если невеста — сирота) приходили в дом жениха смотреть его хозяйство. Эта часть свадьбы была более «утилитарной», чем все другие, и не предполагала специальных обрядов.
От жениха требовали гарантий достатка будущей жены. Поэтому её родители осматривали хозяйство очень внимательно. Основными требованиями к хозяйству было обилие скотины и хлеба, одежды, посуды.
Нередко после осмотра хозяйства родители невесты отказывали жениху.
Оглашение решения о свадьбе
Подробнее по этой теме см.: Рукобитие, Обручение
Михаил Шибанов. Празднество свадебного договора (1777)
Если после осмотра хозяйства жениха родители невесты не отказывали ему, назначался день публичного оглашения решения о свадьбе. В разных традициях этот обряд назывался по-разному («помолвка», «рукобитие», «заручины», «запоруки» — от слов «ударить по рукам», «сговор», «запой», «пропой» — от слова «петь», «просватанье», «своды» и многие другие названия), но в любой традиции именно с этого дня начиналась собственно свадьба, а девушка с парнем становились «женихом и невестой». После публичного оглашения только исключительные обстоятельства могли расстроить свадьбу (такие, как побег невесты).
Как правило, «сговор» проводился примерно через две недели после сватовства, в доме невесты. На него обычно собирались родственники и друзья семьи, жители деревни, так как день «сговора» был определён после осмотра хозяйства жениха, а за несколько суток до самого «сговора» эта новость распространялась по всему селению. На «сговоре» предполагалось угощение для гостей.
Обещание жениться часто подкреплялось задатками и залогами. Отказ от обручения считался делом бесчестным, долженствующим навлечь на виновного как небесную, так и земную кару, в виде взыскания расходов, даров, платы за бесчестье, а иногда — и уголовного наказания.
С. И. Грибков «Благословение на свадьбу» (1886)
Объявление о помолвке обычно происходило за столом. О помолвке гостям объявлял отец девушки. После его речи молодые выходили к гостям. Первыми пару благословляли родители, затем свои поздравления приносили гости, после чего пир продолжался.
После помолвки родители жениха и невесты договаривались о дне свадьбы, о том, кто будет дружкой и т. д. Жених делал невесте свой первый подарок — часто кольцо, как символ крепкой любви. Невеста, принимая его, давала своё согласие стать его супругой.
Церковное воззрение в древней Руси приспособилось к народному: освящало церковным благословением обручение, совершавшееся часто задолго до заключения брака, и признавало его нерасторжимость; но решающий момент в заключении брака церковь видела в венчанье, за укрепление которого в жизни усиленно боролась.
Особенности в северных традициях
На севере этот обряд называется обычно «запоруки», «заручины». При этом обряде присутствуют жених и сват.
На севере обряд запоручивания невесты был одним из самых драматичных из всех обрядов свадебного цикла. Даже если невеста была рада замужеству, ей полагалось причитать. Кроме того, невеста совершала ряд обрядовых действий. Так, она должна была затушить свечу перед иконами. Иногда невеста пряталась, убегала из дома. Когда её пытались вести к отцу, она вырывалась. Подруги невесты должны были ловить её и вести к отцу.
После этого совершалось ключевое действие всего дня — «завешивание» невесты. Отец закрывал лицо невесте платком. После этого невеста переставала вырываться. Место «завешивания» разнится (в разных местах избы или вне избы).
После «завешивания» невеста начинала причитать. Жених и сват, не дожидаясь конца причетов, уезжали.
Подготовка к свадебному дню
Следующий период в некоторых традициях назывался «неделей» (хотя не обязательно он длился именно неделю, иногда — до двух недель). В это время готовилось приданое. В северных традициях невеста постоянно причитала. В южных — каждый вечер в дом невесты приходил жених с друзьями (это называлось «посиделки», «вечорки» и так далее), пели и плясали.
На «неделе» жених должен был приехать с подарками. В северной традиции все действия на «неделе» сопровождаются причетами невесты, в том числе и приезд жениха.
Обряды накануне свадебного дня
Кристиан Гейслер. Невеста по дороге в баню (1801)
Накануне и утром свадебного дня невеста должна была совершить ряд обрядовых действий. Их набор не фиксирован (например, в некоторых регионах невеста должна была посетить кладбище), но есть обязательные обряды, присущие большинству региональных традиций.
А. И. Корзухин «Девичник», (1889) — Государственный Русский музей
Девичником называется встреча невесты и подруг перед свадьбой. Это была последняя их встреча перед свадьбой, поэтому происходило ритуальное прощание невесты с подругами.
На девичнике происходил второй ключевой момент всего свадебного обряда (после «завешивания») — расплетание девичьей косы. Косу расплетали подруги невесты. Расплетание косы символизирует окончание прежней жизни девушки. Во многих традициях расплетание косы сопровождается «прощаньем с красной красотой». « Красная красота» — лента или ленты, вплетённые в косу девушки.
Девичник сопровождается причетами и специальными песнями. Часто причет невесты звучит одновременно с песней, которую поют подружки. При этом имеет место противопоставление причета песне — причет звучит очень драматично, в то время как сопровождает его весёлая песня подруг.
К. Е. Маковский, «Под венец» (1884).
Первый день свадьбы
К. В. Лебедев «Боярская свадьба» (1883)
В первый день свадьбы обычно происходит следующее: приезд жениха, отъезд к венцу, перевоз приданого, приезд молодых в дом жениха, благословение, свадебный пир.
Однако в некоторых северных традициях сильно влияние более архаичной, очевидно, дохристианской схемы обряда. Так, в Вологодской области схема обряда такова: утром первого дня баня и встреча подруг, потом — приезд жениха, «вывод перед столы» (вывод невесты к гостям и жениху), угощение гостей. При этом основным является «вывод перед столы», так как здесь совершается ряд магических действий, невеста наряднее всего одета. На ночь все остаются в доме невесты, а жениху и невесте полагается ночевать в одной комнате. Это значит, что собственно свадьба уже совершилась. На следующий день происходит венчание и пир у жениха.
Дружка (или дружко) — один из главнейших участников обряда. Хотя все участники обряда замечательно знают его (так как это не спектакль, а именно обряд), дружка в определённой мере руководит обрядовыми действиями.
Дружка должен отлично знать обряд, например, в какой момент нужно произносить свадебные приговоры и т. п. Часто дружку ритуально хулят и ругают, и он должен уметь достойно ответить на подобные шутки в свой адрес. Жених же — почти пассивная фигура, он в свадебный день не говорит обрядовых слов.
Обычно дружка — родственник жениха (брат) или близкий друг. Его атрибут — вышитое полотенце (или два полотенца), повязанное через плечо.
В некоторых традициях может быть не один дружка, а два или даже три. Но всё равно один из них главенствует над другими.
К. А. Трутовский. Свадебный выкуп (1881)
В некоторых традициях утром свадебного дня дружка должен посетить дом невесты и проверить, готова ли она к приезду жениха. Невеста к приезду дружки должна быть уже в свадебной одежде и сидеть в красном углу.
Фредерик де Ханен Угадывание невесты (ок. 1913)
Жених с дружкой, друзьями и родственниками составляет свадебный поезд. Во время того, как поезд движется к дому невесты, его участники (поезжане) пели специальные «поезжанские» песни.
Приезд жениха сопровождался одним или несколькими выкупами. В большинстве региональных традиций это выкуп входа в дом. Выкупаться могут ворота, дверь и т. п. Выкупать может как сам жених, так и дружка.
Элементы магических действий в этой части обряда особенно важны. Распространено подметание дороги. Это делается для того, чтобы под ноги молодым не бросили предмет, на который могла быть наведена порча (волосы, камень и др.). Конкретная дорога, которая должна быть подметена, разнится в разных традициях. Это может быть и дорога перед домом невесты, по которой поедет поезд жениха, может быть пол комнаты, по которому молодые пойдут перед отъездом к венцу, дорога к дому жениха после венца и т. д. Дружка и другие гости тщательно следили, чтобы никто не нарушил чистоту дороги (например, не перебежал бы дорогу свадебному поезду); за такое нарушение виновного могли жестоко избить. С языческих же времён сохранился обычай делать подношение местному колдуну или знахарке (при их наличии), чтобы те не навредили свадебному поезду. При этом колдун мог нарочно прийти к поезду и стоять там, пока не получит достаточный подарок.
Существенная деталь обряда, сохранившаяся и в городских условиях — непосредственный выкуп невесты. Выкупать невесту могут или у подружек, или у родителей.
Иногда имел место ритуальный обман жениха. Невесту выводили к нему, закрытую платком. В первый раз могли вывести не настоящую невесту, а другую женщину или даже старуху. В таком случае жених либо должен был идти искать невесту, или выкупать её ещё раз.
Лицевой летописный свод (XVI век): «В том же году великий князь Иван Михайлович Тверской женил своего сына Ивана, а венчал его в Твери епископ Арсений»
Перед отправкой в церковь родители невесты благословляли молодых иконой и хлебом. Перед венчанием невесте расплетали девичью косу, а после того, как молодые были повенчаны, ей заплетали две «бабьих» косы и тщательно закрывали волосы женским головным убором (повойником). Иногда это происходило уже на свадебном пиру, но у старообрядцев две косы заплетали и повойник надевали либо между обручением и венчанием, либо даже перед обручением.
Приезд в дом жениха
После венца жених везёт невесту в свой дом. Здесь их должны благословить родители. Здесь также имеет место сочетание христианских элементов с языческими.
А. П. Рябушкин «Свадебный поезд в Москве (XVII столетие)» (1901)
Маковский К. Е «Свадебный пир в боярской семье XVII столетия» (1883)
После венчания невеста никогда не причитает. С этого момента начинается радостная и весёлая часть обряда. Далее молодые отправляются за подарками в дом невесты.
Затем жених привозит невесту к себе в дом. Там уже должно быть готово обильное угощение для гостей. Начинается свадебный пир.
Во время пира поют величальные песни. Кроме жениха и невесты, величали родителей и дружку.
Пир мог длиться два или три дня. На второй день обязательно перемещение всех в дом невесты, пир продолжается там. Если пируют три дня, на третий снова возвращаются к жениху.
А. П. Рябушкин «Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии» (1890—1891)
Особое отношение к медведю у славян существовало и во времена язычества, но сохранилось и после принятия христианства. Он остался символом плодородия, покровителем брака — ряженые, как и в язычестве, переодевались в шкуру медведя. Кроме того, на свадьбе «медведем» и «медведицей» называли жениха и невесту.
Свёкор-батька говорит:
«К нам медведицу ведут».
Свекровь-матка говорит:
«Людоедицу ведут».
«Укладывание» и «бужение» молодых
Вечером (или ночью) осуществлялось «укладывание молодых». Пир в это время часто продолжался.
Второй день свадьбы
К. Ф. Юон Пляска свах. Лигачево (Московская губерния), 1912
Третий день свадьбы
Священник первый вставал с места и провозглашал: «Достойно есть!» Вставали родители, брали по образу и становились рядом. Жених кланялся им в ноги, целовал им ноги, целовал образ и получал родительское благословение. Потом поезд отправлялся; в таком торжественном шествии впереди шли каравайники с караваями, свечники и фонарщики со своими принадлежностями, потом шел священник с крестом, потом бояре, а за ними жених, которого вел под руку тысяцкий, за ним поезжане, то есть все те лица, которые составляли чин жениха. Они садились на лошадей или в сани. Таким образом, смотря по времени года, церемониальным шествием жених достигал двора невесты. Родители невесты выходили навстречу поезду жениха и встречали его. Жених и поезжане входили в покой, где находилась невеста. Жених молился, ограждая себя крестом, и кланялся на все четыре стороны находящимся по углам образам. Потом вместе с дружком подходил к своему месту; но место это занималось мужчиною или мальчиком из родственников невесты, который занимал место жениха. Непременно требовалось жениху дать занимавшему его место рядом с невестой откуп, то есть несколько монет, и тот уступал свое место, а жених садился рядом с невестою и притом на одну подушку с нею.
А. А. Бучкури. Свадебный поезд
Когда, таким образом, усаживались, начинали разносить кушанья и ставить их на столы. По словам Котошихина, гости ели, но с умеренностью и только для того, чтобы совершить чин, другими словами — оказать вежливость, внимание хозяину. Едва ставили на стол все блюда первого кушанья, как священник прочитывал «Отче наш», потом молитву «покровения». По окончании последней молитвы сваха подходила к отцу и к матери невесты и просила благословения невесту чесать и крутить. « Благослови Бог!» — отвечали родители. Зажигались свадебные свечи богоявленскими свечами; свечники, поставив свои свечи, держали протянутый между женихом и невестою большой кусок тафты с нашитым крестом так, что жених и его поезжане, которые сидели на одной с ним стороне, не могли видеть невесты.
На другой день новобрачных вели при звуке сурьм и литавр и пении песен в отдельные мыльни. В мыльнях их поили вином, также мыли вином и медом. Жена шла в мыльню со свахою и матерью жениха и показывала знаки своего девства; с нее снимали сорочку и вместе с простынею прятали как свидетельство целомудренного поведения. Муж мылся с тысяцким и дружкою, тогда молодая присылала ему в мыльню сорочку, обыкновенно унизанную жемчугом.
По выходе из мыльни новобрачный шел вперед в сенник; за ним приходила новобрачная. Тут являлись женщины, а впереди их сваха несла горшочек или два горшочка, поставленные на одном блюде и обвернутые соболями; в этих горшках была каша; сваха кормила ею и мужа, и жену; перед мужем держал горшочек дружка, перед женою — сама сваха; этот обычай наблюдался и у царей, и у крестьян. После кормления кашею жених вместе со своим родителем, с тысяцким, дружкою и со всеми свадебными поезжанами ехал к родителям невесты.
Вступая к ним в дом, новобрачный бил челом и благодарил за то, что они вскормили и вспоили дочь свою, его жену, и ласково приглашал к себе на обед со всеми гостями невестина чина. Тогда у жениха был торжественный пир, называемый и по сие время повсюду у русских княжим. Это название и посейчас существует у крестьян, которые никогда не равнялись князьям, и у царей, которые были всегда выше всех князей. Когда в конце пира подавали на стол овощи и разные лакомства, отец и мать благословляли новобрачных образами, и все гости дарили их разными вещами и тканями; все ели, пили в изобилии и веселились.
Борис Кустодиев. Свадебный пир
Но если бы невеста не сохранила своего девства, то общее веселье омрачалось и посрамление ожидало ее бедных родителей. Отец мужа подавал им кубок, проверченный снизу. Когда сват брал кубок, отец жениха отнимал палец от отверстия в кубке, и вино лилось при общем поругании и насмешках, и жизнь молодой с этого времени подчинялась вечным попрекам в среде чужой семьи. Впрочем, Котошихин говорит, что в подобных случаях сам новобрачный, скрывая проступок жены от прочих, пенял только тестю и теще, и затем все проходило бесследно.
Греческие и римские обряды
В греческих и римских обрядах бракосочетания мы находим венки, обручальные кольца, покрывала (вроде наших вуали или фаты), соединение рук, свечи, свадебные дары и пр. В самом деле, как это сходно с христианскими обрядами при самом совершении брака. Венера как покровительница браков и союзов любви называлась Suada и Babia (свада и бабиа), представляем читателям разделить с нами мнение, не находят ли они сходства в слове свада с свадьбой, а в слове бабиа — баба. Этого мало: русские обычаи говорят, что и посейчас молодых осыпают хмелем, зерном и даже деньгами; смысл понятен: чтобы молодые жили счастливо, сыто и богато; но откуда возник этот обычай? Опять от греков и римлян, а также от древних пруссов.
Говоря о заимствовании обычаев русскими, мы уже не можем не сказать о том, что русский каравай как символ бракосочетания тоже заимствован у римлян. У римлян, как известно, новобрачные при торжественном бракосочетании должны есть пирог, приготовленный из муки, размешанной на воде посоленной, и меда.
Каравай
В то же время дружка разрезывал каравай, и священник его (вероятно, чрез того же дружку) посылал отцам обоих семейств как символ будущего их свойства и родственной приязни, и оба рода давали обещание быть людьми одного стола и одного хлеба — хлебосолами и жить дружно, как зерна одного колоса. При выходе из церкви сваха осыпала новобрачных хмелем, семенами льна и конопли, желая счастья, другие дергали за рукав, показывая вид, будто хотят разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась к своему суженому.
Если венчание было вечером, из церкви весь поезд отправлялся в дом мужа; у простого народа сопровождался он песнями, криками и плясками. Когда поезд прибывал в дом мужа, навстречу выходили отец и мать жениха, с образом и с хлебом-солью благословляли новобрачных. Вероятно, на свадьбах частных людей, если венчание было после обедни, новобрачные разъезжались по своим домам, а уже к вечере жену проводили в дом мужа, и там происходило брачное торжество.
И. Львов. Приезд молодого от родителей в дом тестя на свадебный пир
При входе в дом потешники, по распоряжению ясельничьего, играли в сурьмы и бубны чинно, благолепно, доброгласно. Тогда новобрачные садились за стол: все также садились на свои места, и невеста, будучи открытою, должна была плакать (по обычаю), выражая тем разлуку с родителями и робкий страх нового образа жизни, причем женщины и девицы пели печальные песни.
Ни жених, ни невеста не должны были ничего ни пить, ни есть, хотя перед ними ставили разные кушанья. Когда гостям подавали третью перемену — лебедя, перед новобрачными ставили жареную курицу; дружка брал эту жареную курицу и обвертывал скатертью, второю из трех скатертей, положенных на постели перед новобрачными до венчания.
При этом он обращался к отцу и матери и говорил:
— Благословите вести молодых опочивать!
Те отвечали «Бог благословит» и шли к дверям; отец останавливался у дверей, а мать шла к сеннику. Тогда дружка уносил курицу в сенник, за ним шли свечники, каравайники и ставили свечи в кадь со пшеницею, стоявшую в изголовье брачного ложа молодых.
Тысяцкий, дружка и свахи вставали, жених и невеста подходили к дверям; и отец брал за руку невесту и говорил жениху:
– Сын наш! Божьим повелением (а если свадьба устраивалась по повелению царя, то прибавлялось и «царским желанием») и благословением нашим и матери твоей повелел тебе Бог сочетатися законным браком и понять (взять) такую-то. Приемли ее и держи, как повелел Бог и как Он чадолюбивый устроил в законе нашей истинной веры и святые апостолы и отцы предаша.
Покупка девиц
Геродот упоминает о древнем обычае енотов, пришедших из Иллирии. Здесь, говорит этот историк, в известное время девушки, достигшие совершеннолетия, сходились в сопровождении своих родителей в одной место, туда же стекались молодые люди и вообще мужчины и покупали девиц. Не отсюда ли и мы заимствовали до сих пор существующий обряд покупать невест или выкупать, причем жених дарит девушек?
Окручивание невесты
Сваха снимала с невесты покрывало, потом венок; другая женщина подносила мису с кикой и гребнем. Сваха омочала гребень и чарку с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и наконец закрывала иногда тем же покровом, который разделял ее от жениха. Венок отдавался на сохранение, на память о девичестве.
Н. А. Антохина-Куракса. « Крестьянская свадьба». 2004 г.
После того подносили свахе мису с осыпалом; она осыпала невесту и жениха и опахивала сорока соболями, которые держал, как выше сказано, один из свадебных чинов, называемый держальником. У посадских людей во время расчесывания был такой обычай: когда жених и невеста сидели, отделенные друг от друга покровом, им приказывали приложить щеки к покрову. Перед ним держали зеркальце, и жених мог увидеть в зеркало лицо будущей своей жены и дружелюбно ей улыбнуться; в то же время один из гостей подходил к ним в вывороченной шубе вверх шерстью и желал невесте столько детей, сколько шерстинок в тулупе.
Во все продолжение обряда окручивания невесты сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни; а дружка, взяв нож, подходил к отцу и матери невесты и говорил:
— Благословите резать перепечи и сыр? — Благослови Бог! — отвечали те.
Дружка резал перепечу и сыр на мелкие куски, клал на большое блюдо, накладывал туда же множество ширинок и отдавал поддружему или меньшому дружке; сам получал от невесты вышитый ее руками убрус и подносил его жениху; а меньшой дружка разносил и раздавал всем гостям куски перепечи и ширинки, также посылал отцу и матери жениха, оставшимся в своем доме. В то же время сваха осыпала свадебных бояр и гостей, то есть бросала в толпу их гостями все, что было на осыпале, — серебряные деньги, хмель, куски материй и прочее, и всяк налету хватал, что успевал схватить.
Между тем подавали другое яство, за нею подавали третье; как только оно появлялось на столе, сваха подходила к родителям невесты и просила благословения — везти молодых к венцу.
Церемония до ухода в церковь в брачном доме. Миниатюра
«Благослови Бог!» — отвечали те. Все вставали. Родители брали по образу, обыкновенно в окладах с драгоценными украшениями. Подле них становился священник. Новобрачные кланялись и принимали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно кланяясь друг другу.
Наконец, отец брал плеть и ударял ею свою дочь, говоря: «По этим ударам ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будет бить твой муж!» С этими словами плеть была передаваема жениху, который, принимая ее, так говаривал: «Принимаю как подарок, но думаю, что в ней нужды иметь не буду», — и затыкал плеть за кушак.
В продолжение этого обряда каравайщики и свечники выходили. За ними выступали свадебные гости. Устилался путь кусками материй, и новобрачные шли по этим кускам к дверям. Женихова и невестина свахи вели невесту за руки, все еще закрытую. Тысяцкий устраивал порядок шествия. Между тем те, которые держали сорок соболей, взятых с места, где сидели новобрачные, клали их на то же место, а скатерть, на которой резали перепечи и сыр, складывали и отдавали ключнику.
Плач невесты
«В патриархальной среде, когда совсем юная девушка переходит из одной семьи в другую и даже, возможно, из одного населенного пункта в другой, а также меняет статус (из девушки становится женщиной, женой), — это глубокий стресс», — говорит Дмитрий Громов. Пережить этот момент помогал, например, «плач невесты» (говорят, что невеста «выла», «голосила», «причитала»), исполнявшийся до свадьбы. Голошение имело психотерапевтический эффект как для проживания момента перехода и смены статуса, прощания с домом, так и для примирения с выбором супруга и проживания тревоги и страха. « Кто-то плакал от души; кто-то был рад замужеству, но все равно обязан был плакать», — комментирует антрополог.
Про психологическую значимость песен, причитаний и плачей говорит и Варвара Добровольская: выражать свои чувства в деревне было не принято. « Когда женщина кричит, считается, что она не беспомощная или страдающая, считается, что она вздорная. Никто не будет разбираться, почему она кричит. По тому, как оценивают тебя, оценивают и твою семью. В склочную семью своего человека не отдадут. Поэтому поведение было очень важно, и надо было держать лицо для рода», — поясняет Добровольская.
«В русской деревне плакать умели все женщины», — говорит Громов. При этом речь идет не о слезах как таковых, а именно о ритуале, выражающем скорбь. «Плаченицы» или «плачеи» могли быть профессиональными (не живущими за счет исключительно исполнения плачей, но просто хорошо умеющими «плакать»), которых приглашали на обряды специально, но вообще выразить свою скорбь могла любая девушка. К слову, не только перед свадьбой. « Допустим, женщина видит похоронную процессию — она может остановиться и поплакать, отреагировать определенным образом, выразить так свое сочувствие. Это делали все, это делали на автомате — этому учились с детства», — говорит Громов.
Плакать требовалось в том числе на публику, например когда кто-то пришел в гости. Тех, кто плакал «плохо», порицали: не плакать было неприлично. Невеста плакала на протяжении всего досвадебного периода (а это могло быть несколько месяцев) — с момента, когда ее просватали (т. е. родители дали сватам согласие на брак) до утра свадьбы. С того момента, когда жених забирал невесту из дома, плач прекращался.
Этикет крестьянской свадьбы не менее строг, чем в высшем обществе, продолжает тему Татьяна Листова. « Были моменты, когда невеста могла плакать, а когда уже нет — все, хватит. Или когда ты мог сказать неприличную шутку за столом, а когда нет. Все знали, что и когда положено, потому что наблюдали обряды с детства».
Кто в семье главный
Трудно, кажется, представить себе, чтоб таким принужденным образом, как бывало в старину, сочетавшиеся могли любить друг друга; но при всем том почтение к вере и к таинству супружества было столь велико, что редко слышно было как о разводах, так равно о явных или публичных жалобах между мужем и женой.
Похвальное обыкновение, что жены беспрекословно повиновались своим мужьям, продолжалось у нас ненарушимо во все времена. Великий Владимир Мономах, скончавшийся в 1125 году, в духовном завещании своим детям между прочим говорит: «Жену свою любиme, но не дайте им над coбою власти». И подлинно, до тех пор, как говорит один отечественный наш писатель, пока мужья содержали жен своих в повиновении, не давали им воли следовать во всем своим склонностям, своенравию, исполнять беспрепятственно свои прихоти, до тех пор мир, благоустройство и порядок водворялись в домах, хозяйство процветало, дети воспитывались в страхе Божием, взаимная польза супругов ненарушимо сохранялась. Со временем модное воспитание эту спасительную связь, этот священный союз между мужем и женой, утвержденный на любви мужа к жене и на повиновении жены мужу, расторгнуло, разрушило, уничтожило, и дом воспитанных по новому образу обратился, как говорят простолюдины, вверх дном. Сколько появилось от того разводов, о которых прежде не было почти и слышно, сколько несчастных детей, сколько поводов к соблазну, к высшему развращению нравов и пр.?
Свадебные песни в отношении их значения
Кто не знает, кто не слыхал свадебных песен? Кто не понимает их значения? Все это очень просто до наивности. У римлян девицы пели песни до полуночи у спальни новобрачных. А у русских весь свадебный обряд сопровождается песнопением, как то видно из величаний и песен во время сговора, девичника и т. п.
В характере этих песен вообще высказывается приготовление к обязанностям жены и хозяйки, изображение замужней жизни, иногда выражение тоски девичьей при воспоминании о том, как волей-неволей она должна оставить дом родителей. Вообще так называемые свадебные песни содержат в себе отметки старинных обычаев, а в некоторых припевах упоминаются Ладо, Тур и Лель как славянские боги любви и радостей. В них встречаются синее море, горюч камень, терема и светлицы, скатерти браные, караваи перепечи, сахарные яства, гривны и проч. и тем указывают на свое старинное происхождение.
О возрасте вступления в брак
Достойно примечания, что наши предки имели обыкновение женить своих сыновей в малолетстве, что продолжалось даже и в XVIII столетии; между чернью же и ныне еще нередко случается, несмотря на строгие запрещения и взыскания с церковнослужителей, которые в совершении таковых браков принимают участие. Государь Петр I, 5-м пунктом данного им 1714 года Марта 23 дня указа, запретил Дворянству вступать в браки мужскому полу прежде 20, а женскому до 17 лет от роду; Екатерина же II указом 1775 года повелела венчанных мужского пола ниже 15, а женского ниже 13 лет от роду, разводить и попов лишать сана.
Подготовка брачного ложа
Венчание происходило большей частью вечером. Утром, в день торжества, иногда накануне, сваха невесты отправлялась в дом жениха приготовлять брачное ложе. В те времена суеверие допускало особенное приволье действиям колдунов, там, где рядят свадьбу, и потому принимали все меры предосторожности.
Так, например, сваха обходила кругом хоромину, где устраивалось брачное торжество, и кровать, где постилалось брачное ложе, с рябиновой ветвью в руках, на которой нарезывались какие-то знаки. Ее шествие совершалось церемонно. За свахою человек пятьдесят и более несли принадлежности брачного ложа и брачной комнаты. Брачною комнатою избирался сенник, часто нетопленный. Необходимо было, чтобы на потолке не было земли, для того, чтобы таким образом брачная спальня не имела никакого подобия с могилою. Сенник обивался по стенам и устилался по помосту коврами; под стенами всегда были лавки с полавочниками, по четырем углам комнаты втыкалось по стреле, а на стрелы вешали меха соболей, в великокняжеских и царских брачных ложах по сорока, а в других по одному соболю, и сверх того, на оконечности стрелы втыкался калач; на лавках по углам ставили по оловяннику питейного меда; над дверьми и под окнами как внутри, так и снаружи по стенам прибивали по кресту. Когда в этот покой вносили постель, то впереди несли образа Спаса и Богородицы и большой крест.
Постель приготовлялась на кровати или на широкой скамье таким образом: сперва настилали снопы — в царских свадьбах число их было тридевять, то есть 27, в обыкновенных свадьбах по сорока; то и другое имело символо-кабаллистическое значение и, вероятно, употреблялось по произволу. На снопы клали ковер, а на него перины; на свадьбе Михаила Феодоровича положено было семь перин одна на другую; а у простых людей клали две перины и более, по желанию или по средствам. На перины клали изголовье и две подушки; на подушки натягивались шелковые наволоки. Постель была застлана шелковою простынею, на нее сверху постилали холодное одеяло; в довершение всего клали на подушку шапку, а в ногах теплое одеяло соболье или кунье, с оторочкою из более богатой материи, чем самое одеяло; шубу и ковер закрывали простыней. Вокруг постели навешивались тафтяные занавеси; над постелью ставились образа и крест, те самые, которые предшествовали при вносе постели. Образа были задернуты убрусами или застенками, смотря по их величине. Возле самой постели ставили кади или открытые бочки со пшеницею, рожью, овсом и ячменем, это означало обилие, которого желали новобрачным в новом домоводстве. На царских свадьбах сенник устраивался во дворце. Между тем и у жениха, и у невесты пекли свадебные хлебы, или караваи, и готовили стол.
Свадебные причитания, голосование
Есть суеверие, что будто бы невесте необходимо в девичник и перед свадьбой плакать, основываясь на старинной поговорке: «Не плачешь за столом, будешь плакать за столбом». В некоторых местностях и по сие время существуют причитания или голосования, так, например, по словам профессора Снегирева, в Верховожском посаде, Сватаньем, невеста, покрытая фатою, среди подруг-девиц садится на возвышенное место с искусною причитальщицей и начинает причитать, то есть говорить напевным голосом приличное слово или привет отцу и матери, братьям, сестрам и всем родственникам, прощается со своим домом и, если ее выдают на чужбину, то и с подругами.
А. И. Корзухин. Девичник. 1889 г.
Царские свадьбы
Свадебный пир царя Михаила Федоровича. Миниатюра из рукописи начала XVIII в.
Клавдий Лебедев. « Василий III, Великий князь Московский, вводит во дворец невесту свою, Елену Глинскую». 1526 г.
И Князь Юрий, войдя в палату, сядет на большом месте, и Бояр и детей Боярских посадит; да пошлет к В. Князю Боярина большего. А речь ему В. Князю говорить: К. Великий Государь? Князь Юрий Иванович велел тебе говорить: прося у Бога милости, время тебе Государю идти к своему делу. И Князь В. пойдет из брусяной избы в среднюю палату, а с ним тысяцкий и весь поезд, и все Бояре. Да войдя в палату, поклонившись святым пойдет к своему месту, да, подняв Княжну Настасью, сядет на своем месте; да, посидев мало, велит священнику говорить молитву. А жена тысяцкого станет В. Князю и Княжне голову чесать. А свечу В. Князя и Княжнину свечу в ту пору зажгут водоосвященными свечами, что в навечерие Богоявления Христова, и положат на них обручи, и обогнут соболями. Да как В. Князю и Княжне голову исчешут, и на Княжну кику положат и покров навесят, и жена тысяцкого начнет осыпать В. Князя и В. Княжну; да после осыпанья соболями опахивать. А осыпалу быть на мисе на золотой; а на мисе первое хмелю всыпать на три угла, в трех местах, да на три же места положить тридевять соболей, да тридевять платков бархатных и комчатных и атласных с золотыми или без золота в один цвет пять разных шелков; а мера платков в длину четверть, а ширина с вершком, (а поперек четверть), да тридевять пенезей меньших, на три места по девяти, а величеством в золотой или мало меньше. А на другой мисе осыпала нарядить к постели по тому же. А В. Князя дружка, благословившись, станет резать перепеча и сыры. Да поставит на блюдо перед В. Князем и перед Княжной, и во все столы, да и в рассылку посылает; а Княжнин дружка подает ширинки.
Венчание Василия III Иоанновича и Елены Глинской. Миниатюра XVI века
Венчание царя Михаила Феодоровича с царицей Евдокией Стрешневой. Миниатюра из рукописи начала XVIII в.
А в сенях у сенника поставить на всех четырех стенах по иконе, да на двери изнутри и с надворья кресты поставить, да и над окнами в сенник уже поставить кресты. А у постели в головах положить две подушки, сшив; а в ногах положить на ковер одеяло кунье да шубу, да накрыть простынею. А Боярыни приговорили о караваях: караваи нести утром рано из той избы, где их пекли, да принести их в наугольную палату от Пречистой, да тут их на носило положить, и шлем положить, да свечи тут же принести. Да как Княжну нарядят и как уж ей пойти на место: ино пред нею караваи и свечи нести. Да велел Князь Великий взять свечу новую у ключника с погреба, да нести ее к месту в фонаре зажечь. Да кому Князь Великий велит водокщеную (свеча, изготовленная ко дню Богоявления — прим. ред.) свечу вечернюю нести, как зажигать свечи большие: ино свечу водокщеную зажигать от той от новой свечи, да тою водокщеною свечой большие свечи зажигать. А как уже нести в сенник постель слать, ино нести перед постелью два рождества, рождество Христово, да рождество Пречистой, да крест воздвизальный поставить у постели в головах и проч. Кроме сих обрядов в древности наблюдаемо было еще множество и других, а особливо простым народом. В числе, так сказать, необходимостей и в то время считалось иметь при свадьбах музыку, как вокальную, так и инструментальную. Кроме сего при таких случаях певали иногда и разные церковные песни и псалмы, как это можно видеть из следующего: «да на прежних же Государских радостях бывало в то время, как Государь пойдет в мыленку, во весь день до вечера и в ночи, на Дворце играли в сурны, и в трубы, и были по накром; а ныне Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея России, на Государевой радости (во время бракосочетания его с Наталиею Кирилловною) накром и трубам быть не позволил. А велел Государь в свои Государские столы, вместо труб и органов и всяких свадебных потех, петь своим Государевым певчим Дьякам всем станицам пepeменяясь, строчные и демественные большие стихи, из праздников, и из триодей дорогие вещи, со всяким благочинием».
Константин Маковский. « Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем». 1887 г.
Государи Российские по принятии Христианской веры вступали иногда в брачные союзы с иностранными принцессами; по разделении же России на многие Княжества по большей части с княжнами единоплеменными; но после соединения удельных Княжений под одну державу выбирали себе невест из своих подданных, что продолжалось до времен Государя Петра Великого. Выбор сей производим был таким образом: собирали в столицу всех достойных девиц, уважая токмо доброту лица и разума, о чем разведывали наперед тайно. К сему определялось несколько знатных Господ и Госпож, которые принимали их в государев дом, каждой отводили приличные покои, угощали всех за одним столом, увеселяя притом приличными забавами. Между тем Государь, приходя тайно, смотрел их и слушал разговоры, а по ночам и сам осматривал их, как то видно из Истории Царя Михаила Феодоровича, помещенной в No I. Русского Вестника, на 1811 год. По многократном примечании и прилежном разведывании и испытании разума, права и склонностей, и когда уже Государь полагал решительное намерение, то, придя к ним во время стола, отдавал своей избранной невесте платок и перстень. В тот же день всех прочих, пожаловав платьями, отпускал в дома, а имя избранной провозглашалось всенародно, нарицали ее Великою Княжною, и до брака по церквам в ектениях именовали ее нареченною невестою. Число собранных для сего девиц было неопределенно; при избрании Натальи Кирилловны в невесты Царю Алексею Михайловичу было их шестьдесят. По свидетельству одного иностранного писателя, когда В. К. Василий Иоаннович вознамерился вступить в брак, то собрано было 1500 девиц, из которых избрал он тогда Соломонию Юрьевну Сабурову.
Избрание Натальи Кирилловны Нарышкиной невестой царя Алексея Михайловича. 1670. Гравюра Ельваля. Начало 1840-х гг.
В заключение описания браков и супружеств нужно упомянуть здесь о так называемых венечных памятях. Венечною памятью назывался тогда даваемый духовными властями письменный вид, коим дозволялось совершение не подлежащего никакому сомнению брака. Обыкновение давать сии виды существовало у нас с начала Христианства, и собиравшиеся за оные пошлины принадлежали сперва к Епископским доходам. Петр I указом от 25 Генваря 1709 года повелел пошлины сии обратить на госпиталь; а Екатерина II, указами 1765 года Июня 20 и Июля 14-го чисел, повелела венчать впредь по обыскам.