Г) Значение привычки и борьба с дурными привычками
Рычаг воспитательной деятельности – привычка. На необходимость навыка в различении добра и зла указывает апостол Павел. ( Послание к евреям).
Для укоренения привычки требуется время, как требуется оно для возрастания семени, посаженного в землю. Воспитатель, который торопится с укоренением привычек и навыков, рискует вовсе не укоренить их. Для искоренения дурных привычек существуют два средства: по возможности устранять повод к проявлению вредной привычки и, в то же время, направлять деятельность ребёнка в другую сторону.
Слишком крутое искоренение привычек может возбудить ненависть к воспитателю, а самую привычку обратить в страсть. В ребенке необходимо возбудить уверенность, что от него ожидают хорошего. Как бы ни был испорчен ребенок, мы должны показать ему любовь и доверие.
Говоря о борьбе с отрицательными чертами характера и поведения ребенка, Ушинский выдвигает мысль очень близкую к той, которая постоянно встречается у христианских подвижников: для искоренения порока необходимо заботиться о развитии соответствующей, но противоположной ему, добродетели. Если у ребенка есть склонность ко лжи, надо поощрять его правдивость, если у него наблюдается злость, надо искать случая пробуждать в нем нежные чувства; если он раздражителен, надо стараться не возбуждать его, но действовать успокаивающе. Главное же – необходимо дать ребенку возможность быть разумно деятельным. « Ни один воспитатель, как бы неусыпна ни была его деятельность, не может руководить всей душевной деятельностью даже немногих воспитанников; поэтому он должен окружить их такой атмосферой, в которой они легко могли бы сами найти себе деятельность.1
Воспитатель не должен забывать, что если ему удастся искоренить какую-либо вредную наклонность ребенка, то он тем самым разрушает привычную сферу его душевной деятельности, и сила души, оставшаяся свободной, потребует себе помещения и, если не найдет такого, какое следует, то обратится в прежнюю или создаст новую, может быть, худшую. « Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собой семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» ().
Анализируя факты жизни и развития человеческой души, Ушинский повсюду приходит к раскрытию глубокого психологического смысла слов Священного Писания. Он ясно осознаёт глубокую органическую связь психологии и педагогики с христианством.
«Религия не только основана на откровении, – говорит Ушинский, – но она связана также с неумолкаемой и всеобщей потребностью души человеческой». Психологии следует разъяснять историю развития религиозного чувства в душе человека и условия, споспешествующие и противодействующие этому развитию. Психология и педагогика, поскольку они направлены и имеют своим предметом развитие души человека, не могут быть оторваны от христианства, так как душа человека, по прекрасному выражению Тертулиана, «родится христианкой».
В религии заключается подлинный учебник психологии.
Работа над нравственным воспитанием, как уже говорилось, есть прежде всего работа над чувствами ребенка. « Как можно воздействовать на чувства?», – спрашивает Ушинский и отвечает: «Через представления». « Никаким насилием нельзя переменить любовь в отвращение, но этого можно достигнуть терпеливым подбором представлений».
Надо обращать внимание детей на внутренний мир, приучать их вникать в душевное состояние других людей, ставить себя на место обиженного и чувствовать то, что он должен чувствовать. Научить ребенка этому – значит дать ему возможность быть справедливым. Для того, чтобы эта возможность превратилась в действительность, надо «чтобы ребенок не только понимал свою неправоту, но чтобы для него было несносно чувствовать себя неправым».
Справедливость не исчерпывает всю область нравственного, но она необходима для гражданской жизни. Справедливость требует только, чтобы мы не нарушали права других, как будто это право было наше собственное.
Для того, чтобы достигнуть цели нравственного воспитания, педагог должен стремиться как можно глубже понять душевную жизнь человека. Вот как излагает Ушинский эту чрезвычайно важную для воспитателя мысль:
«Можно требовать, чтобы, взявшись за воспитание человека, педагог употребил все зависящие от него средства на то, чтобы сколько возможно ближе ознакомиться с предметом всей своей деятельности. Он должен узнать человека, каков он есть в действительности со всеми его слабостями и во всем его величии, со всеми его будничными мелкими нуждами и со всеми его великими духовными требованиями.
Воспитатель должен знать человека в семействе, среди человечества и наедине со своей совестью; во всех возрастах, во всех классах, во всех положениях, в радости и в горе, в величии и унижении, в избытке сил и в болезни, среди неограниченных надежд и на одре смерти, когда слово человеческого утешения бессильно.
Он должен знать побудительные причины самых грязных и самых великих мыслей, и историю развития всякой страсти, и всякого характера.
Тогда только будет он в состоянии почерпать в самой природе человека средства воспитательного влияния, а средства эти громадны»
Одним из важнейших источников нравственного развития человека является, по учению Ушинского, воспитание любви к труду. Но для того, чтобы понять тот нравственный смысл, который находит Ушинский в труде, необходимо отдать себе отчет в том, что труд является для Ушинского не только средством удовлетворения материальных потребностей, но, в первую очередь, путём к нравственному совершенствованию.
Понятие труда неразрывно связано с понятием творчества и с понятием смирения – одного из величайших нравственных понятий, которыми, по выражению Ушинского, «христианство обогатило мир».
Воспитатель должен изучать индивидуальность воспитанника, помня, что один и тот же поступок двух различных людей – это два совершенно различные поступка, которые требуют к себе разного отношения.
Гордость, по мысли Ушинского, не может быть источником истинного творчества, так как гордость всегда есть ограниченность, односторонность. Творчество – в смирении. « Вот почему в Спасителе, – говорит Ушинский, – виден Бог-Творец». И человек творит, поскольку он смирен.
Сравним эту мысль Ушинского со словами Аввы Дорофея: «Ветвь, на которой нет плодов, растет вверх, а ветви, полные плодов, нагибаются книзу. Так и душа, когда смиряется, тогда приносит плод, и чем более смиряется, тем более приносит плода».
В полном согласии с пониманием этого вопроса святыми отцами Ушинский утверждает, что труд – лучший хранитель нравственности.
«Закон свободного труда, – говорит Ушинский, – Господь начертал и во внешней природе, и в самом человеке, в его теле, сердце и уме. Высылая человека на труд, Творец сделал труд необходимым условием физического, нравственного и умственного развития, и самое счастье человека поставил в неизбежную зависимость от личного труда. « Трудись», – сказал Он человеку, – и в этом слове выразилась вся неполнота падшей природы человека и всё достоинство его земной жизни».
Труд сделался отличительным признаком сына земли, знаком его падения и указанием пути к совершенствованию, признаком бессилия и залогом силы, цепью, накинутой природой на человека, и уздою для обуздания самовластия природы, клеймом рабства и печатью свободы. Жизнь и самое счастье стали трудом, и в труде же нашёл человек и жизнь, и достойное его счастье.
«Дело, вытекающее из самой души, значит для человека более самой жизни, и в этом отношении, – говорит Ушинский, – психология блистательно подтверждает глубокие Евангельские слова о том, что, ища сберечь жизнь, мы её губим, а тратя жизнь для дела, мы находим самую жизнь».
Религии Востока зовут человека к пассивности, и только в христианстве мы находим направленную к неустанному «деланию» и творчеству жизнь. « Не в том ли, – спрашивает Ушинский, – заключается обещанный Спасителем покой», что душа, вся отдавшись свому делу, не замечает уже наслаждений, не возмущается страданиями, не ощущает никакой гордости. Вся она – одно могучее творческое слово: «да будет!»
Но нельзя ли построить нравственное воспитание и на принципах материализма?
Ушинский хорошо показал внутреннюю противоречивость подобных попыток.
В самом деле, что является конечной целью деятельности человека с точки зрения материализма? Если мы даже возьмём самую последнюю современную нам формулировку, то и тогда мы увидим, что данный Ушинским анализ является достаточным для ее рассмотрения.
Возникает вопрос, чем же объяснить, что среди материалистов мы встречаем немало хороших людей, которые руководствуются в жизни высокими нравственными принципами?
Для психолога и педагога, говорит Ушинский, поучительное явление представляет тот факт, что люди, проповедующие миросозерцание, из которого никак не вытекают нравственные правила христианства, руководствуются в жизни теми принципами, которые христианство внесло в жизнь человеческого общества.
Так, например, отвергая свободу в человеке, они требуют ее в своих политических убеждениях; низводя в своём миросозерцании человека до степени животного, требуют, в то же время, признания высочайшего человеческого достоинства. Они ищут истину и отвергают ложь, хотя мысль, «как свойство организованной материи, не может быть ни истинной, ни ложной».
Это замечательное противоречие между миросозерцанием человека и его нравственными принципами должно показать огромное расстояние между миросозерцанием, опирающимся на данные науки, и нравственными принципами, живущими в обществе и незримо воспитывающими новые поколения. Это показывает, что христианская традиция так глубоко подействовала на нравственные убеждения человека, что он может с большей безопасностью выносить в своём сознании противоположное миросозерцание. Материализм не проникает даже в характеры тех, которые сделали его своим миросозерцанием».
Природа души
Ушинский глубоко изучил как современные ему философские системы, так и историю философии. Однако, он не оставался учеником или подражателем. Во всех своих философских сочинениях Ушинский самостоятельно ставил и разрешал важнейшие философские вопросы.
В решении вопроса о первичности материи или сознанья он не становится ни на сторону идеализма, ни на сторону материализма. « Спор между идеалистами и материалистами, – говорит Ушинский, – идёт о том, что для обеих сторон одинаково неизвестно, потому что, если трудно сказать, что такое дух, то ещё труднее сказать, что такое материя в существе своем. Зачем же с обеих сторон не сознаться откровенно в недоступности первых начал?»
В то же время, если материя, как субстанция есть гипотеза, то сознание есть факт, от которого отправляются все другие наши знания о каких бы то ни было предметах. Слово «душа» образовалось раньше слова «сознание», но несомненно, что человек употреблял слово «я» ещё прежде, чем изобрёл слово «душа». И если научная психология по необходимости останется в пределах дуализма, то воспитание, как важнейшая из всех отраслей практической деятельности человека, имеет дело с его душой в её сущности. Воспитание имеет своим непосредственным предметом образование души. « Душа человека, – говорит Ушинский, – божественна по своей природе, она принадлежит вечности». « Море, небо, звёзды говорят о бесконечной мудрости, бесконечном могуществе и тем удовлетворяют высшему духовному стремлению. Что заставляет человека любоваться могуществом, силой, мудростью? Это врождённое свойство души человеческой, печать той мастерской, из которой вышла душа, и если эта печать и легла на кусок материи, то на печати начертано слово «Бог».
Божественная природа души проявляется во всех формах духовной жизни человека, в том числе в свойственном ей стремлении к совершенству нравственному и эстетическому.
Жизнь души состоит в деятельности. Если материя инертна и стремится сохранить состояние покоя (закон инерции), то душа, напротив, стремится к деятельности; бездеятельность означает смерть души. Поэтому восточные учения о душе, которые видят идеал душевной жизни в бездеятельности, противоречат действительности, противоречат основному закону психологии человека. Только в христианстве находит Ушинский истинное понимание свойств и путей души человеческой. Евангелие ставит перед человеком определённую цель: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен». Присущее душе человеческой стремление к деятельности есть в то же время и стремление к совершенствованию. Подвергнув внимательному изучению различные учения о душе, Ушинский говорит: «Такого глубокого понимания души и её коренных свойств мы не встречаем нигде: ни в философско-религиозных системах Востока, ни в философских системах дохристианского Запада».
В словах Спасителя: «Приидите и научитесь от Меня и найдёте покой душам вашим» слово «покой» не означает бездеятельности. « Покой», который обещает Христос, Ушинский понимает как осуществление нравственной жизни. « Прийти ко Христу и научиться от Него», не значит ли, – пишет Ушинский, – принять на себя деятельность, пренебрегающую не только наслаждением, но и величайшими страданиями». Понимая деятельность как закон жизни души, Ушинский очень близко подходит к учению святых отцов о «делании духовном».
Это понятие, по существу, является ведущим во всём учении Ушинского о воспитании, как в общем понимании путей нравственного воспитания, так и в отдельных конкретных указаниях по вопросам руководства ребёнком в процессе его развития.
Внимательно присматриваясь к различным сторонам учения Ушинского о воспитании, мы видим, что одна особенность наиболее ярко характеризует это учение и делает его столь жизненным и плодотворным. Он «строит на камне». Его основной труд не случайно носит название «педагогической антропологии». Всесторонне изучая человека в его сущности и в его проявлениях, он, на основе этого изучения, воздвигает величественное здание своей педагогической системы.
«Величие Ушинского, – пишет один из современных нам исследователей, – состоит в том, что он умел уловить проблемы, в разрешении которых нуждалась современная ему школа, и показать, что, как и почему, надо делать».
Глубокая жизненность, реалистичность характерны для всего учения Ушинского. Понимание Ушинским отношения между теорией и практикой соответствует тому пониманию, какое мы находим у святых отцов:
«Ведение недеятельное ни в чём не разнится от мечтательной фантазии, не имея подтверждения в действительности, а деятельность неосмысленная то же, что идол, не имея одушевляющего её ведения» (Добротолюбие, том III).
Отделение теории от практики было для Ушинского нравственно невозможным. И вся педагогическая система Ушинского, в которой сознательность выделяется как основной дидактический принцип, направлена на то, чтобы пробудить в ребёнке потребность в осмысленной деятельности, которая является в одно и то же время и целью, и методом воспитания и обучения.
Нет ни одной идеи, ни одного теоретического положения в системе Ушинского, которые бы не находили своего применения и оправдания на практике, хотя в ней полностью отсутствуют как элементы утилитаризма и прагматизма, так и игра отвлечённостями и схоластика. Наука стремится только к истине, а истина всегда полезна. И в воспитании, как и в науке, Ушинский не терпит никакой предвзятости, лжи или фальши. Он больше всего протестует против каких бы то ни было подделок в области духовной жизни. Этот протест красной нитью проходит через всё его учение о нравственном и религиозном воспитании.
Ушинский ни в какой степени не отрицает объективности внешнего мира, его независимости от сознания человека (утверждение, которое в настоящее время по какому-то недоразумению считается прерогативой одних только материалистов). Ушинский не сомневается в том, что причиной ощущений является внешний мир, действующий на нас через посредство внешних чувств.
Душа человека подчиняется тем же законам, что и внешняя природа, но форма бытия уже иная. « Обращаясь к душе человеческой, – говорит Ушинский, – мы находим в ней те же законы, которые вложил Творец во всё своё создание, только находим их в живой нерукотворной форме живого духа, бессмертной уже и потому, что она составляет одно с ним содержание. Но этот живой бессмертный дух как самостоятельное, свободное и живое существо соединяется в нас с материей, со всеми бесчисленными её законами».
Душа существует как индивидуальность. « Христианство ставит индивидуальную душу выше всего мира», – говорит Ушинский. Он напоминает читателю слова блаженного Августина: «Есть только один предмет выше души человеческой – это её Создатель».
Индивидуальный строй души развивается постепенно.
Душа не только испытывает все ощущения, идущие от внешнего мира, она перерабатывает и организует их. Постепенно все душевные движения объединяются воедино и приобретают индивидуальный отпечаток.
В чувствах выражается субъективное отношение души к ощущениям. В памяти сохраняются не только следы представлений, но и следы тех чувств, с которыми они были восприняты душой. Каждое звено, которое вплетается в сеть представлений, вызывает у человека особые душевные чувства, которые могут достигать такой степени индивидуальности, что один человек не может вполне передать другому то, что он чувствует.
Чувства наши, как и мысли, могут противоречить друг другу. Каждому знакома борьба между различными чувствами в одной и той же душе.
Совокупность выработанных жизнью желаний, наклонностей, чувств и страстей и составляет то, что мы называем строем души.
Содействовать образованию в душе ребёнка того, коренного строя, который достоин человека – величайшая задача воспитания и воспитателя.
В) Значение свободы для нравственного развития
Для нравственной жизни человека свобода так же необходима, как кислород для жизни физической. Стремление к деятельности и стремление к свободе так тесно связаны, что одно без другого существовать не может. « Деятельность, – говорит Ушинский, – должна быть моя, должна выходить из моей души, следовательно, должна быть свободна. Свобода затем только мне и нужна, чтобы делать мое дело». Чем менее свободы у человека или народа, тем более он вынуждается к фальшивой, кажущейся деятельности, и тем несчастней он делается, потому что не живёт серьезными, из души вытекающими интересами.
Деспотизм всегда и везде создавал два сорта людей: плутов или развратников.
На обязанности воспитателя лежит сделать всё, что возможно, для развития в воспитаннике любви к самостоятельному свободному труду. Правильное понимание принципа свободы в воспитании предупреждает развитие своеволия и деспотизма в ребёнке, что особенно важно, потому что подавляя их, когда они уже развились, чрезвычайно трудно, если и возможно, не задеть святого законного стремления человека к свободе.
Воспитание, не дающее свободы развития личности ребёнка, не отвечает своему назначению. « Самые бесхарактерные люди, – говорит Ушинский, – выходят из тех семейств, где родители и воспитатели, не понимая свойств души человеческой, беспрестанно вмешиваются в жизнь ребёнка и не дают ему свободно ни чувствовать, ни желать».
Ушинский возражает против системы воспитания в фребелевских детских садах. « В детских садах, – говорит он, – следует давать детям как можно больше свободного времени, в которое надо предоставлять детям делать то, что им угодно. Нельзя вести на поводке волю ребёнка».
Самостоятельная деятельность не вырастает из подражания и не приходит с возрастом. Зерно её коренится в свободной воле человека, рождающейся вместе с душой. Оно скрывается глубже в душе ребёнка, чем может проникнуть туда воспитание, и самые попытки проникнуть могут только помешать развитию зерна.
«Воспитание может много, но не всё».
Эти слова Ушинского выражают глубокое проникновение в жизнь и развитие индивидуальной человеческой души. Вспоминаются слова Гераклита: «Пределов души не найдешь, исходив все пути, так далеко простирается Логос».
Надо дать простор воле ребёнка расти и усиливаться. Уединение, по временам, так же необходимо ребёнку, как и взрослому. Постоянное пребывание в коллективе приносит вред душе.
Душевная деятельность не должна быть однообразна, но она не должна быть слишком разнообразна, чтобы не растратились силы души.
Чрезмерная перегрузка внешними впечатлениями приводит к растрате душевных сил.
«Не следует, – говорит Ушинский, – непрерывно действовать на ребёнка различными чувственными возбуждениями, не следует переполнять его ими, но, напротив, оставить ему время, охоту и силу на самостоятельную внутреннюю переработку». Создание самостоятельной направленности души – единственное, что может обеспечить действительное нравственное воспитание.
Всякое нравоучение, сухие сентенции, словесное морализирование должны быть решительно отвергнуты. « Длинные нравственные наставления, особенно однообразные, – решительно вредны, – говорит Ушинский, – так как они приучают к бессилию».
Всякие действия ребёнка из страха наказания или из желания получить награду – не имеют нравственной ценности и являются, по словам Ушинского, действиями вредными, ненормальными. Всякая ложь, всякое насилие, а особенно по отношению к ребёнку, противны христианству. « Как жалко злоупотребляют», – пишет Ушинский, – «понятием страха Божьего» люди, которые прикрывают им своё неумение сдерживать гнев. Между тем, это неумение должно было бы вычеркнуть их из списка воспитателей. « Страх Божий – начало премудрости». Но они внушают детям не «страх Божий», а страх учительский, из которого родится не премудрость, но ложь, притворство, хитрость, трусость, слабость и ничтожество души». « Можно так воспитывать дитя, чтобы оно с первых лет своей жизни привыкло безусловно повиноваться воспитателю без наказаний и наград». « Любовь – единственное средство подчинить себе душу человека. Кто повинуется другому из любви, тот повинуется уже требованию собственной души, и делает чужое дело своим».
Но, наряду с любовью, для осуществления нравственного воспитания необходима также искренность и правдивость.
Ушинский побывал во многих странах Европы и критически оценил те системы воспитания, которые он мог там увидеть. В частности, глубокое возмущение вызвала у него система воспитания в иезуитских школах. Методы иезуитского воспитания, по мнению Ушинского, противоположны свободному христианскому воспитанию. Чтобы приготовить в воспитаннике пассивное или активное орудие ордена, нужно прибегать к обману и шпионству. Для того, чтобы сделать его правдивым и честным человеком, нужно поступать с ним всегда честно и правдиво. Дурные средства нужны для дурных целей. Истинная религия не нуждается ни в каких хитростях и ни в каких насильственных оградах.
Возбудите в человеке искренний интерес ко всему полезному, высшему и нравственному и вы можете быть спокойны, что он всегда сохранит человеческое достоинство.
Строй души вырабатывается постепенно, и для того, чтобы помочь ребёнку в этом, воспитатель должен, прежде всего, внимательно присматриваться к ребёнку, изучать его особенности.
Мы не знаем, может ли воспитание усилить или ослабить прирожденную силу души, но всегда в большей или меньшей власти воспитателя отвлечь душевную деятельность от сфер непроизводительных, ложных или даже вредных, и сосредоточить ее в сферах производительных и полезных.
Воспитателю нужно упражнять волю ребёнка и мало-помалу передавать ему власть над своей нервной системой. Всякое нетерпеливое действие со стороны воспитателя производит последствия совершенно противоположные тем, которых он ожидает.
Часто можно сделать ошибку, несправедливо заподозрив душу ребёнка в слабости только потому, что она оказывается слабой в той сфере, куда мы её призываем.
Для того, чтобы правильно подходить к чувствам и поступкам ребёнка, необходимо помнить, что всё это – «летопись начинающейся истории души», а не «непоправимое событие». « Душа ребенка», – по словам Ушинского, – «не пришла еще к единству сама с собой, поэтому и чувства его не выражают весь строй души, а только не связанные части этой будущей душевной сети, которая подготовляется. Поэтому, не придавая абсолютного значения чувствам ребенка, воспитание должно работать над их направлением».
Сущность и задачи воспитания
Как понимал Ушинский сущность и задачи педагогики? Какова центральная идея, которая является связующей нитью всех его мыслей и побуждений?
Вопрос о задачах воспитания не ограничивается для Ушинского вопросом о приспособлении молодого поколения к участию в жизни данного общества, на определенном этапе его исторического развития, как это делается в наше время. Для Ушинского этот вопрос совпадает с вопросом о назначении человека. « Воспитание, – говорит Ушинский, – величайший вопрос человеческого духа. Педагогика – первое и высшее из искусств, потому что она стремится к выражению совершенства не на полотне, не в мраморе, а в самой природе человека».
Ушинский имеет в виду не абстрактное совершенствование, не неопределенное и всегда относительное понятие прогресса, который сам по себе без истинной цели и руководства ведёт лишь к погибели человека.
Ушинский решительно предостерегает от такого понимания. « Из стремления к совершенству, – говорит он, – вырастают и величайшие добродетели, и величайшие пороки. Новые поколения появляются на свет Божий, растут, требуют от нас воспитания, а воспитание требует определённого направления, цели, убеждений».
Каким путём вести человека к совершенствованию? Ушинский отвечает на этот вопрос со свойственной ему ясностью и определённостью: «Только христианство может вести человека по этой великой и опасной дороге, указывая на живой идеал совершенства – Христа». « Для нас, – говорит Ушинский, – нехристианская педагогика – вещь немыслимая, предприятие без побуждений позади и без результатов впереди. Всё, чем человек как человек может и должен быть, выражено вполне в божественном учении, и воспитанию остаётся только прежде всего и в основу всего положить вечные истины христианства. Оно служит источником всякого света и всякой истины и указывает высшую цель всякому воспитанию. Это неугасимый светоч, идущий вечно, как огненный столб в пустыне – впереди человека и народов».
«Основное назначение воспитания – обеспечение преемственной связи между поколениями в производстве и в других сферах общественной жизни. Педагогика изучает организованное влияние на подрастающих людей, определённое потребностями развивающегося общества» (Учебник педагогики. 1953 г. Есипов. Предмет педагогики. Сущность воспитания).
А) Развитие нравственного сознания
Нравственное сознание, как и вера, по убеждению Ушинского, врождены человеку. « В глубине души всякого человека скрывается, – по словам Ушинского, – признание равенства его личности со всякой другой личностью. Христианство сделало это равенство религиозным законом».
Одинаковость ума и совести во всех людях делает возможным торжество мысли и торжество нравственного учения. Перед законом совести все равны. Христос обращается к совести фарисеев, зная, что она скажет им то же, что говорила другим людям их совесть.
Но если стремление к совершенству врождено человеку, то идеал совершенства развивается. Вначале возникает отрицательная формула совести: «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы другие тебе делали». Затем появляется ее положительная форма: «делай другим то, что ты хочешь, чтобы тебе делали другие». Сострадание есть средство чувствовать бытие другого.
Нравственный кодекс у всех одинаков, но за недостатком сравнения он может остановиться на первых ступенях. Для христианина это уже невозможно, ибо на последней ступени во всем своём величии стоит образ Христа. Единственный отрезок человеческой истории – Евангельские события – мирит человека с человеком и притом с человеком, погрязшим в пороках.
Религия христианская, принимающая, по словам Григория Нисского, целое человечество, как бы одного человека, созданного по образу и подобию Божию, способна внушить любовь к человечеству и народу.
Для непосредственного нравственного образования человека, которому открыты «священные книги, – говорит Ушинский, – вы ничего больше сделать не можете. Евангелие – единственный и наиболее совершенный источник нравственности, дающий живой образ совершенства в лице Христа-Спасителя».
Понятие свободы и его значение для воспитания
Понятие свбоды имеет очень большое значение для всех областей социальной жизни человека. Трактовка этого вопроса является одним из основных моментов, характеризующих ту или иную педагогическую систему. Однако, слово «свобода» может иметь различное значение.
Понятие свободы предполагает признание ценности и прав человеческой личности. Такое понимание свободы предполагает и равенство людей. Исторически эти понятия принесены христианством. В дохристианском мире существовали отдельно понятие «человека» и понятие «лица». « Христианская религия, – говорит Ушинский, – навеки слила эти понятия».
В Риме независимость была связана с понятием гражданина, в мире же христианском достаточно быть человеком, чтобы иметь право требовать признания своей личности. Произведя огромный переворот во взглядах на человека, христианство самую личность человека, его душу сделало целью всей истории человечества. Христианский взгляд на человека исключает возможность насилия над человеком, угнетения человека. « Раб может, оставаясь рабом, быть христианином, – говорит Ушинский, – но истинный христианин не может быть владельцем рабов».
Однако, признание величайшей ценности человеческой личности не есть индивидуализм. Индивидуализм чужд христианской религии, цель которой не разъединение, а соединение «да вси едино будут».
«Без развития человек не будет человеком, – говорит Ушинский, – но лишь тем, что могло бы быть человеком, тем, чем был человек, пока Господь не вдохнул в него вечно-развивающейся жизни». Но развитие вне общества невозможно, а, следовательно, вне общества невозможно и исполнение закона Божьего человеком.
«Мог ли бы человек, – говорит он, – живя уединенно, преследуя только свои личные интересы, выполнить закон, который завещала ему Божественная Любовь – быть подобным Творцу нашему?» Подлинное духовное развитие без свободы невозможно. Врождённое стремление к свободе следует отличать от склонности к своеволию или произволу.
«Спаситель Своею Кровью освободил каждого христианина, – говорит Ушинский, – и христианская свобода состоит не в рабском подчинении необузданным страстям, но в ограничении себя законами религии, нравственности и разума».
Христианская свобода основана на познании истины и подчинении себя ей. « Познайте Истину и Истина сделает вас свободными». Отсюда задача воспитания – оберегая врождённое стремление ребёнка к свободе развития своей личности, вести его к высшей свободе, которая заключается в добровольном подчинении себя Истине.
Личность народного учителя и пути его профессиональной подготовки в разработке к. Ушннского.
Педагогическое
наследие К. Д. Ушинского имеет огромное
влияние на развитие школы и педагогической
мысли в современных условиях.
Его
идея о связи школы с жизнью в современных
условиях приобретает особое значение.
К. Д. Ушинский говорил, что жизнь легко
опрокидывает школу, которая становится
поперек ее жизни, что «истинное воспитание
должно быть посредником между школой
с одной стороны, жизнью и наукой – с
другой»
Учитель
всегда должен помнить, что он выводит
новые поколения из школы в жизнь, от
деятельности его воспитанников зависит
направление и содержание общественного
развития.
Понятие
«учитель предметник» по мнению
К. Д. Ушинского, может означать лишь
невысокий уровень профессиональной
подготовки учителя. Это пояснение
К. Д. Ушинского применимо в наши дни.
Требования к современному учителю
идентичны тем, которые предъявлял
К. Д. Ушинский. Учитель должен быть не
только преподавателем тех или иных
предметов, но и воспитателем, любить
свою профессию, относиться с чувством
большой ответственности к делу воспитания,
быть образованным человеком, знать
педагогику, психологию, обладать
педагогическим мастерством и педагогическим
тактом.
Ушинскому
принадлежит инициатива введения и
широкого распространения в России
звукового аналитико-синтетического
метода обучения грамоте с одновременным
обучением чтению и письму, который и
сегодня является ведущим в начальном
обучении. Актуален его принцип народности:
современные цели и средства нравственного
воспитания.
Ушинский
считал, что настоящее воспитание должно
обходиться без наказания. Наказание
должно быть крайним средством воспитания.
Предпочтение отдавалось наказаниям
предупредительного свойства. К.Д. Ушинский
предлагал воспитывать школьника в
атмосфере здравомыслия и гуманности.
Это–позиция и современной
личностно-ориентированной педагогики.
Проблема
соотношения обучения и развития
признается сегодня одной из стержневых
проблем педагогики. К этому вопросу
обращался К. Д. Ушинский в своем труде
«Человек как предмет воспитания. Опыт
педагогической антропологии» подробно
излагал особенности психологического
развития детей в различные возрастные
периоды, считал обучение и воспитание
могучим фактором развития ребенка.
Педагогика
по Ушинскому должна стоять на фундаменте
общенаучного круга, «антропологических
наук». Актуальность этого его положения
для современной педагогики неоспорима.
Современна,
актуальна и вечна его характеристика
общественного значения профессии
учителя. « Воспитатель, стоящий в уровень
с современным ходом воспитания, чувствует
себя живым, деятельным членом великого
организма, борющегося с невежеством и
пороками человечества, посредником
между всем, что было благородного и
высокого в прошедшей истории людей, и
поколением новым, хранителем святых
заветов людей, борющихся за истину и
благо», а его дело «скромное по наружности
– одно из величайших дел истории, на
этом деле зиждутся государства и им
живут целые поколения».
Имя
К. Д. Ушинского занимает особое место в
истории мировой педагогической мысли.
Разносторонне и высокообразованный
педагог, К. Д. Ушинский построил
педагогическую систему на основе
достижений современной ему науки.
К. Д. Ушинский
– один из создателей общественной
педагогики, ставивший целью воспитание
человека-гражданина, тесными узами
связанного с трудящимися массами, с
народной культурой.
К. Д. Ушинский
является одним из основоположников
отечественной педагогики и народной
школы. Его трудами была создана стройная
педагогическая система, а теоретические
положения ее реализованы в учебных
книгах, по которым учились многие
поколения русского народа.
В
педагогической системе К. Д. Ушинского
значительное место занимали учение о
содержании школьного обучения, проблемы
соотношения науки и учебного предмета.
К. Д. Ушинский глубоко раскрыл педагогическое
значение принципа наглядности, его роль
в развитии умственных сил ребенка.
Дидактика и методика К. Д. Ушинского были
направлены против зубрежки и схоластики,
пассивности детей в обучении. Он предложил
новый, более широкий учебный план для
народной школы, центральное место в
котором отводилось родному языку.
Огромный
вклад внес К. Д. Ушинский в разработку
педагогических проблем физического,
трудового, нравственного, патриотического
и эстетического воспитания.
Его
педагогика проникнута оптимизмом, верой
в творческие силы ребенка, уважением и
разумной любовью к нему.
Учение
К. Д. Ушинского сохранило свою актуальность
и жизненность для нашего времени, для
современной педагогической науки.
Наследие
К. Д. Ушинского составляет 11 томов, его
педагогические произведения имеют и
сегодня научную ценность для русской
и мировой педагогики.
Религиозное воспитание
Вопрос о религиозном воспитании не является для Ушинского частным вопросом, одной из сторон воспитания. Тем более религиозное воспитание не есть нечто внешнее, чуждое, навязанное ребенку взрослыми, как об этом еще в то время писали некоторые авторы, в статистических данных «обобщая» извращенную «практику» современных им фарисеев.
Религиозное воспитание должно начинаться с самого раннего детства, отвечая глубочайшим потребностям детской души. Религиозное чувство не может быть оторванным от жизни, оно живет и развивается вместе с развитием самосознания ребенка и осознанием им окружающего мира.
Вот как пишет об этом сам Ушинский: «Религиозное воспитание – это родная, живительная, органически необходимая для роста и нормального развития детской души атмосфера, которая встречает ребенка при его вступлении в жизнь, окружает его младенчество, и, вместе с первыми проблесками самосознания, с первыми впечатлениями от близких людей и окружающей природы, создает то ощущение жизни, навстречу которому тянутся растущие силы ребенка с его потребностью познать, действовать, любить и быть любимым».
Религия непременно должна пройти «глубже сознания» для того, чтобы заложить прочный фундамент для развития сознательной жизни. Первые впечатления жизни сливаются воедино, и если взрослые не создадут намеренных преград для проникновения благодатных сил в душу ребенка, религиозное чувство пробуждается в нем на самой заре жизни. Мы видим многочисленные случаи, что даже там, где взрослые оказывают противодействие, небесные семена веры иногда чудесным образом проникают в души детей. « Вера врождена человеку. Это очень важно для педагога, – говорит Ушинский. – Он должен дать пищу сердцу, уму и вере, чтобы не окарнать человека».
Педагог должен знать, в какие крайности и грубые предрассудки вдается человеческая душа, если врожденная ей потребность религии не удовлетворяется как следует, то есть истинно христианским верованием.
«Как бы примитивно ни было религиозное чувство, оно, само по себе, – по словам Ушинского, – выше всех остальных чувств».
«Там, где дело касалось веры и души человеческой, Ушинский был чрезвычайно осторожен. Он понимал, что вера есть небесное сокровище, которое вручено человеку Творцом, как рай Адаму, чтобы его «хранить и возделывать». Поэтому он бережно относился к тем «религиозным предрассудкам и суевериям, которые можно встретить в народе. Исторические пути воспитательного воздействия духовных истин на жизнь народов своеобразны. Были времена, когда святые подвижники шли в глубину лесов со своей могучей проповедью. Но в настоящее время христианские правила жизни более передаются, как святое преданье, чем обновляются и возрождаются вновь из их непосредственного источника. Но всякое предание, только прочувствованное, но мало осознанное и переходящее в привычку, подверглось влиянию веков, одевающих плесенью и твёрдую скалу, и, не очищенное огнём сознания, несёт из поколения в поколение не только истинно нравственные правила, но и предрассудки и суеверия. « Так река выносит из глубины лесов и болот песок и ил, которые потом где-нибудь скажутся мелями». Ушинский не советует слишком ревностно и торопливо стирать эти предрассудки, чтобы не задеть того драгоценного зерна, которое мы дать не можем и для которого предрассудок служит иногда обороняющей скорлупой. Гранить алмаз надо очень осторожно и умеючи, он и в коре сохранит всегда свою цену и дождётся искусного художника, а в руках самонадеянного невежды может утерять большую половину цены.
Не заключено ли в этих словах глубокое психологическое наблюдение, выраженное в словах Евангелия: «Оставьте плевелы и пшеницу расти вместе до жатвы».
Величайшая бережность нужна в обращении с душой человека, где иногда нетрудно разрушить, но так трудно созидать.
«Никакими эгоистическими расчётами не исчерпать потребностей души человеческой. Много есть в ней непостигнутых влияний, не вполне раскрытых чувств, и именно из этих глубоких тайников души человеческой рождаются и лучшие побуждения и величайшие помыслы и благороднейшие деяния».
Огромное воспитательное влияние имеют на ребёнка церковные праздники. Вот что говорит об этом Ушинский.
«У ребёнка на всю жизнь остаются воспоминания о тех мирных, сияющих торжествах, о тех то грустных, то торжественных мотивах, которые предлагает православная Церковь в дни великих праздников.
Для ребёнка Светлый Праздник и весна, Рождество и зимний пейзаж, Спас и спелые плоды, Троица и зелёные берёзки сливаются в одно могучее впечатление, свежее и полное жизни. Церковь со своими торжественными обрядами, природа со своими годовыми переменами и семья со своими праздничными обычаями и весёлостями – вот три элемента, озаряющие в памяти ребёнка каждый праздник.
Обряды православной Церкви имеют великое воспитательное влияние уже и потому, что они сами собой, без посредствующих объяснений обнимают детскую душу святым религиозным чувством, настраивающим её на возвышенный, торжественный лад».
Ушинский протестует против высказываний тех педагогов, которые считают, что религиозное чувство мало доступно детям. « Евангелие, – говорит он, – действует и на ребёнка, служение также, обряды также. Они укрепляют религиозное стремление».
А) Защита естественных наук Ушинским
«Многие боятся естествознания, как проводника материалистических убеждений, – писал Ушинский, – но это лишь слабодушное недоверие к истине и её Источнику – Творцу природы и души человеческой. Истина не может быть вредна – это одно из самых святых убеждений человека, и воспитатель, в котором поколебались эти убеждения, должен оставить дело воспитания – он его недостоин». ( В настоящее время мы часто имеем возможность наблюдать «боязнь истины» у материалистов, которые признают вредным всё, не укладывающееся в предложенную ими схему).
«Пусть воспитатель, – говорит Ушинский, – заботится только о том, чтобы не давать детям ничего, кроме истины. Пусть смело вводит воспитанника в действительные факты жизни души и природы, нигде не прикрывая незнания ложными мостами, – он может быть уверен, что знания, какими они являются в фактах, а не в совпадениях самолюбивых теоретиков, не извратят нравственности воспитанника и не поколеблют в нём благоговения к Творцу вселенной.
Мы думаем, что воспитание не выполнит своей нравственной обязанности, если не очистит сокровищ, добытых естествознанием, от всей ложной шелухи, остатков процесса их добывания, и не внесет этих сокровищ в массу общих знаний каждого человека, имеющего счастье употребить свою молодость на приобретение знаний.
Материалистические гипотезы и утверждения могут смутить только того, кто никогда не брался всерьёз за изучение естественных наук».
Именно в недостатке серьёзного естественно-научного образования видит Ушинский причину того, что многие невежественные или полуобразованные люди так легко попадают на удочку глашатаев материализма. « Молодого человека, голова которого с детства не привыкла работать над предметами и явлениями природы, который смотрит на них как на что-то новое, таинственное и ждет от них гораздо более того, что они могут дать, приучайте с детства обращаться с идеями естествознания, и они потеряют свое вредное действие. Школа должна внести в жизнь основные знания, добытые естественными науками, и тогда основные законы явлений природы улягутся в уме человека вместе со всеми прочими законами, тогда как по новости своей они сулят удовлетворение тем духовным требованиям, которых они удовлетворить не могут. . Естественные науки дают многостороннее развитие всем духовным способностям, сближая человека с природой, они дают мысли движение к высшим философским выводам, развивая глубокое чувство красоты и наполняя религиозным благоговением».
Эстетическое воспитание
Эстетическое воспитание неотделимо для Ушинского от нравственного воспитания, а то и другое вместе – от основного стержня «центральной христианской идеи», без которой рушится всё воспитание и всякое разумное понимание достоинства человека и смысла его жизни на земле. В самом деле, что такое красота? Красота, – отвечает Ушинский, – это Истина в такой форме, что сила её непосредственно действует на душу.
Самая возможность эстетических переживаний – непосредственного действия Истины на душу человека, заключает в себе, по словам Ушинского, «чувствительное, фактическое доказательство божественности души человеческой». Вот почему материализм так тяжело сталкивается с художеством и так бессильно хочет объяснить его своими средствами.
Высшая красота открылась людям в образе Воплотившегося на земле Слова Божьего, и то непосредственное действие, какое оказывает этот Образ на душу человека, свидетельствует о его всепобеждающей силе. Вид Распятого Христа с одной художественной стороны действует победоносно: «смирися бо до смерти крестныя».
«Смирение безграничное есть безграничное сосредоточение духа. Это смирение, создавшее мир».
«Человек неверующий, но не предубеждённый, – говорит Ушинский, – прочитав в первый раз Евангелие и дойдя до минуты смерти Христа, не верит в эту смерть. Если Христос мог умереть навсегда, то как же земля может не распасться на части и солнце может светить? Как звёзды могут не сталкиваться на пути своём, и всё не превратится в хаос! В этом, – говорит Ушинский, – истинная художественность христианства. « Сердцем веруется в правду».
«Разве может быть сомнение в том, что нравственное прекрасно, то есть производит эстетическое впечатление?» – спрашивает Ушинский. « Мне кажется, – говорит он, – что нравственно в прекрасном все то, в чем не форма только, но и содержание прекрасно. Таково Распятие. Здесь содержание сделало и форму художественной и доказало миру, что творческая сила в нравственном. Но здесь и границы искусства».
«Нет художника, который бы воплотил Истину в форме статуи или картины. Она раскрыта для нас в Евангелии».
«Нет статуи и нет картины, – говорит Ушинский, – которая воплотила бы чувство, разливающееся по Руси в день Светлого Воскресения, когда из края в край гремит одно слово: «Христос Воскресе, яко Всесилен!»
Протестантские пасторы часто вооружались против эстетичности в религии. Они смотрели на религию, как на обязанность. « Такая религия, – говорит Ушинский, – не художественна, но она и не религия».
Эстетический элемент необходимо входит в состав христианского богослужения. Мы украшаем храм Божий всем, что дает лучшего наша земля и что нам нравится: в драгоценные камни, золото, мрамор, хотя это такая же земля, как и все остальное.
И для иноверца, умеющего ценить глубину идей и красоту форм, каждое украшение, каждая песнь проникнуты той величавой красотой, подделка под которую еще более невозможна, чем подделка под классическую древность.
Все эти элементы прекрасного не остаются внешней формой, но помогают душе человека проникнуть глубже в содержание и смысл богослужения.
«Что более возвышенного может дать человеческая философия, история, искусство?» – спрашивает Ушинский.
«Вот та укрепляющая атмосфера, в которой воспитывается христианское дитя. Очищайте ее от миазмов, если они по слабости и невежеству людей проникли в нее, но не извлекайте из нее детей, если не хотите, чтобы они задохнулись за неимением нравственного воздуха».