В 1525 году великий князь московский Василий III решил развестись со своей первой женой Соломонией Сабуровой после 20 лет бездетного брака. Решение о разводе было поддержано боярской думой, но не нашло поддержки среди церковных иерархов. Выступавшие против расторжения брака Вассиан Патрикеев, митрополит Варлаам и преподобный Максим Грек были сосланы, причем митрополит впервые в русской истории был лишен сана.
Последним примером насильного развода правителя со своей супругой служит развод Петра I со своей первой женой Евдокией Лопухиной, которая также была пострижена.
При всей вариативности обряда его общая структура остаётся неизменной, включающей следующие основные составляющие:
Обряды изначально символизировали переход девушки из рода отца в род мужа. Это влечёт за собой и переход под покровительство духов мужнего рода. Такой переход был сродни смерти в своём и рождению в другом роду. Например, вытие — это то же, что и причитание по покойнику. На девичнике поход в баню — омытие мёртвого. В церковь невесту часто ведут под руки, символизируя тем самым отсутствие сил, безжизненность. Из церкви молодая выходит уже сама. Жених вносит невесту в дом на руках с целью обмануть домового, заставить его принять девушку как новорождённого члена семьи, который в дом не входил, а в доме оказался. Когда невесту сватали, то одевали в красный сарафан и говорили: «У вас товар — у нас купец».
Н. К. Пимоненко, Сваты (1882)
В. Тетмайер. Сватовство. 1895
Через несколько дней после сватовства родители невесты (либо родные, если невеста — сирота) приходили в дом жениха смотреть его хозяйство. Эта часть свадьбы была более «утилитарной», чем все другие, и не предполагала специальных обрядов.
От жениха требовали гарантий достатка будущей жены. Поэтому её родители осматривали хозяйство очень внимательно. Основными требованиями к хозяйству было обилие скотины и хлеба, одежды, посуды.
Нередко после осмотра хозяйства родители невесты отказывали жениху.
Оглашение решения о свадьбе
Подробнее по этой теме см.: Рукобитие, Обручение
Михаил Шибанов. Празднество свадебного договора (1777)
Если после осмотра хозяйства жениха родители невесты не отказывали ему, назначался день публичного оглашения решения о свадьбе. В разных традициях этот обряд назывался по-разному («помолвка», «рукобитие», «заручины», «запоруки» — от слов «ударить по рукам», «сговор», «запой», «пропой» — от слова «петь», «просватанье», «своды» и многие другие названия), но в любой традиции именно с этого дня начиналась собственно свадьба, а девушка с парнем становились «женихом и невестой». После публичного оглашения только исключительные обстоятельства могли расстроить свадьбу (такие, как побег невесты).
Как правило, «сговор» проводился примерно через две недели после сватовства, в доме невесты. На него обычно собирались родственники и друзья семьи, жители деревни, так как день «сговора» был определён после осмотра хозяйства жениха, а за несколько суток до самого «сговора» эта новость распространялась по всему селению. На «сговоре» предполагалось угощение для гостей.
Обещание жениться часто подкреплялось задатками и залогами. Отказ от обручения считался делом бесчестным, долженствующим навлечь на виновного как небесную, так и земную кару, в виде взыскания расходов, даров, платы за бесчестье, а иногда — и уголовного наказания.
С. И. Грибков «Благословение на свадьбу» (1886)
Объявление о помолвке обычно происходило за столом. О помолвке гостям объявлял отец девушки. После его речи молодые выходили к гостям. Первыми пару благословляли родители, затем свои поздравления приносили гости, после чего пир продолжался.
После помолвки родители жениха и невесты договаривались о дне свадьбы, о том, кто будет дружкой и т. д. Жених делал невесте свой первый подарок — часто кольцо, как символ крепкой любви. Невеста, принимая его, давала своё согласие стать его супругой.
Церковное воззрение в древней Руси приспособилось к народному: освящало церковным благословением обручение, совершавшееся часто задолго до заключения брака, и признавало его нерасторжимость; но решающий момент в заключении брака церковь видела в венчанье, за укрепление которого в жизни усиленно боролась.
Особенности в северных традициях
На севере этот обряд называется обычно «запоруки», «заручины». При этом обряде присутствуют жених и сват.
На севере обряд запоручивания невесты был одним из самых драматичных из всех обрядов свадебного цикла. Даже если невеста была рада замужеству, ей полагалось причитать. Кроме того, невеста совершала ряд обрядовых действий. Так, она должна была затушить свечу перед иконами. Иногда невеста пряталась, убегала из дома. Когда её пытались вести к отцу, она вырывалась. Подруги невесты должны были ловить её и вести к отцу.
После этого совершалось ключевое действие всего дня — «завешивание» невесты. Отец закрывал лицо невесте платком. После этого невеста переставала вырываться. Место «завешивания» разнится (в разных местах избы или вне избы).
После «завешивания» невеста начинала причитать. Жених и сват, не дожидаясь конца причетов, уезжали.
Подготовка к свадебному дню
Следующий период в некоторых традициях назывался «неделей» (хотя не обязательно он длился именно неделю, иногда — до двух недель). В это время готовилось приданое. В северных традициях невеста постоянно причитала. В южных — каждый вечер в дом невесты приходил жених с друзьями (это называлось «посиделки», «вечорки» и так далее), пели и плясали.
На «неделе» жених должен был приехать с подарками. В северной традиции все действия на «неделе» сопровождаются причетами невесты, в том числе и приезд жениха.
Обряды накануне свадебного дня
Кристиан Гейслер. Невеста по дороге в баню (1801)
Накануне и утром свадебного дня невеста должна была совершить ряд обрядовых действий. Их набор не фиксирован (например, в некоторых регионах невеста должна была посетить кладбище), но есть обязательные обряды, присущие большинству региональных традиций.
А. И. Корзухин «Девичник», (1889) — Государственный Русский музей
Девичником называется встреча невесты и подруг перед свадьбой. Это была последняя их встреча перед свадьбой, поэтому происходило ритуальное прощание невесты с подругами.
На девичнике происходил второй ключевой момент всего свадебного обряда (после «завешивания») — расплетание девичьей косы. Косу расплетали подруги невесты. Расплетание косы символизирует окончание прежней жизни девушки. Во многих традициях расплетание косы сопровождается «прощаньем с красной красотой». « Красная красота» — лента или ленты, вплетённые в косу девушки.
Девичник сопровождается причетами и специальными песнями. Часто причет невесты звучит одновременно с песней, которую поют подружки. При этом имеет место противопоставление причета песне — причет звучит очень драматично, в то время как сопровождает его весёлая песня подруг.
К. Е. Маковский, «Под венец» (1884).
Первый день свадьбы
К. В. Лебедев «Боярская свадьба» (1883)
В первый день свадьбы обычно происходит следующее: приезд жениха, отъезд к венцу, перевоз приданого, приезд молодых в дом жениха, благословение, свадебный пир.
Однако в некоторых северных традициях сильно влияние более архаичной, очевидно, дохристианской схемы обряда. Так, в Вологодской области схема обряда такова: утром первого дня баня и встреча подруг, потом — приезд жениха, «вывод перед столы» (вывод невесты к гостям и жениху), угощение гостей. При этом основным является «вывод перед столы», так как здесь совершается ряд магических действий, невеста наряднее всего одета. На ночь все остаются в доме невесты, а жениху и невесте полагается ночевать в одной комнате. Это значит, что собственно свадьба уже совершилась. На следующий день происходит венчание и пир у жениха.
Дружка (или дружко) — один из главнейших участников обряда. Хотя все участники обряда замечательно знают его (так как это не спектакль, а именно обряд), дружка в определённой мере руководит обрядовыми действиями.
Дружка должен отлично знать обряд, например, в какой момент нужно произносить свадебные приговоры и т. п. Часто дружку ритуально хулят и ругают, и он должен уметь достойно ответить на подобные шутки в свой адрес. Жених же — почти пассивная фигура, он в свадебный день не говорит обрядовых слов.
Обычно дружка — родственник жениха (брат) или близкий друг. Его атрибут — вышитое полотенце (или два полотенца), повязанное через плечо.
В некоторых традициях может быть не один дружка, а два или даже три. Но всё равно один из них главенствует над другими.
К. А. Трутовский. Свадебный выкуп (1881)
В некоторых традициях утром свадебного дня дружка должен посетить дом невесты и проверить, готова ли она к приезду жениха. Невеста к приезду дружки должна быть уже в свадебной одежде и сидеть в красном углу.
Фредерик де Ханен Угадывание невесты (ок. 1913)
Жених с дружкой, друзьями и родственниками составляет свадебный поезд. Во время того, как поезд движется к дому невесты, его участники (поезжане) пели специальные «поезжанские» песни.
Приезд жениха сопровождался одним или несколькими выкупами. В большинстве региональных традиций это выкуп входа в дом. Выкупаться могут ворота, дверь и т. п. Выкупать может как сам жених, так и дружка.
Элементы магических действий в этой части обряда особенно важны. Распространено подметание дороги. Это делается для того, чтобы под ноги молодым не бросили предмет, на который могла быть наведена порча (волосы, камень и др.). Конкретная дорога, которая должна быть подметена, разнится в разных традициях. Это может быть и дорога перед домом невесты, по которой поедет поезд жениха, может быть пол комнаты, по которому молодые пойдут перед отъездом к венцу, дорога к дому жениха после венца и т. д. Дружка и другие гости тщательно следили, чтобы никто не нарушил чистоту дороги (например, не перебежал бы дорогу свадебному поезду); за такое нарушение виновного могли жестоко избить. С языческих же времён сохранился обычай делать подношение местному колдуну или знахарке (при их наличии), чтобы те не навредили свадебному поезду. При этом колдун мог нарочно прийти к поезду и стоять там, пока не получит достаточный подарок.
Существенная деталь обряда, сохранившаяся и в городских условиях — непосредственный выкуп невесты. Выкупать невесту могут или у подружек, или у родителей.
Иногда имел место ритуальный обман жениха. Невесту выводили к нему, закрытую платком. В первый раз могли вывести не настоящую невесту, а другую женщину или даже старуху. В таком случае жених либо должен был идти искать невесту, или выкупать её ещё раз.
Лицевой летописный свод (XVI век): «В том же году великий князь Иван Михайлович Тверской женил своего сына Ивана, а венчал его в Твери епископ Арсений»
Перед отправкой в церковь родители невесты благословляли молодых иконой и хлебом. Перед венчанием невесте расплетали девичью косу, а после того, как молодые были повенчаны, ей заплетали две «бабьих» косы и тщательно закрывали волосы женским головным убором (повойником). Иногда это происходило уже на свадебном пиру, но у старообрядцев две косы заплетали и повойник надевали либо между обручением и венчанием, либо даже перед обручением.
Приезд в дом жениха
После венца жених везёт невесту в свой дом. Здесь их должны благословить родители. Здесь также имеет место сочетание христианских элементов с языческими.
А. П. Рябушкин «Свадебный поезд в Москве (XVII столетие)» (1901)
Маковский К. Е «Свадебный пир в боярской семье XVII столетия» (1883)
После венчания невеста никогда не причитает. С этого момента начинается радостная и весёлая часть обряда. Далее молодые отправляются за подарками в дом невесты.
Затем жених привозит невесту к себе в дом. Там уже должно быть готово обильное угощение для гостей. Начинается свадебный пир.
Во время пира поют величальные песни. Кроме жениха и невесты, величали родителей и дружку.
Пир мог длиться два или три дня. На второй день обязательно перемещение всех в дом невесты, пир продолжается там. Если пируют три дня, на третий снова возвращаются к жениху.
А. П. Рябушкин «Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии» (1890—1891)
Особое отношение к медведю у славян существовало и во времена язычества, но сохранилось и после принятия христианства. Он остался символом плодородия, покровителем брака — ряженые, как и в язычестве, переодевались в шкуру медведя. Кроме того, на свадьбе «медведем» и «медведицей» называли жениха и невесту.
Свёкор-батька говорит:
«К нам медведицу ведут».
Свекровь-матка говорит:
«Людоедицу ведут».
«Укладывание» и «бужение» молодых
Вечером (или ночью) осуществлялось «укладывание молодых». Пир в это время часто продолжался.
Второй день свадьбы
К. Ф. Юон Пляска свах. Лигачево (Московская губерния), 1912
Третий день свадьбы
До конца X века в качестве ритуала при вступлении в брак было распространено так называемое умыкание женщины, пишет руководитель Центра гендерных исследований РАН доктор исторических наук Наталья Пушкарева, но отмечает, что у многих славянских племен все же было принято добиваться согласия невесты на брак.
В традиционной культуре мужчина «завоевывает» женщину, объясняет ученый секретарь редакционно-экспертного совета Государственного центра русского фольклора кандидат филологических наук Варвара Добровольская: «Он ее угощает семечками, катает на лошадях и показывает таким образом свои намерения, декларирует их деревне. Все всегда знают, кто с кем гуляет. Есть такая фраза: «Он с ней дружит». Никто не говорит «любит». Вообще слово «любовь» в традиционной культуре чем только не заменяют: «любовь» — слишком высокопарно». По словам Добровольской, сначала парень с девушкой гуляет, потом дружит, затем женится, после этого — «жалеет»: «Это идеальный, скажем так, брак».
Финальное решение о браке принимали родители, как за девушек, так и за юношей, — браки заключались, как сделки. Редко кто шел к венцу без благословения, поскольку его отсутствие воспринималось как запрет. « Благословите пойти к златому венцу Закон Божий принять», — цитирует причет (обрядовую песню) невесты старший научный сотрудник отдела русского народа Института этнологии и антропологии (ИЭА) РАН кандидат исторических наук Татьяна Листова. Считалось, что родители имеют больше опыта в ведении хозяйства и лучше разбираются в людях.
Николай Петров, «Смотрины невесты» (1861)
На русском Севере (на территории современных Архангельской и Вологодской областей) большое влияние в семьях имела свекровь — «большуха». « Она имела право ходить и выбирать невестку на молодежных посиделках», — объясняет старший научный сотрудник отдела русского народа ИЭА РАН кандидат исторических наук Александра Фролова.
«Если невеста была «с изъяном» — хромая, косая, — свахи могли выдавать замуж и ее. Например, можно было посадить ее у окна так, чтобы увечий не было видно. А утром после свадьбы жених не узнает жену. Существовало много приемов, чтобы с помощью одежды худенькую сделать дородной. Свадьба — статус для женщины. Поэтому они шли на все ради него», — говорит она. При женитьбе незнакомых друг с другом молодых людей существовали редкие случаи подмены одной сестры на другую. Это воспринималось как нарушение и безобразие, но развода за этим, как правило, не следовало.
Были, впрочем, определенные дни, закрепленные традицией, когда свое недовольство муж мог высказать. Например, через год на Масленицу, когда молодые приезжали гостить к родственникам жены. Однако в суд никто не обращался (в отличие от городов), а развод в традиционном обществе — дело сложное.
«В ситуациях реальных свадеб все были заинтересованы, чтобы молодые жили душа в душу, поэтому их мнение все же учитывалось. Экономическая составляющая была важна, но выдавать, по возможности, старались по любви», — говорит ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН доктор исторических наук Дмитрий Громов и вспоминает «Тихий Дон», в котором Наталью выдали за Григория по ее настоянию («Люб мне Гришка, а больше ни за кого не пойду!»).
Порой молодежь реагировала на насильственный брак так называемым свадебным убегом. « Мне рассказывали, как одна девочка неделю пряталась в камышах. Но все равно ее сосватали и увезли в другую деревню», — приводит пример Фролова.
Девушки могли быть по-своему активны, говорит Добровольская. Например, обратиться к колдунье за приворотом или даже бежать с женихом («уйти самоходкой»), что было серьезным поступком в глазах деревенского социума.
Кроме симпатий и экономического фактора были и другие. « Единая вера, отсутствие (или наличие) близкородственных связей, социальный статус (особенно небезразличный «холопам»)», — пишет руководитель Центра гендерных исследований РАН доктор исторических наук Наталья Пушкарева.
Не выйти замуж было позорно: считалось, что, по всей видимости, у девушки был изъян. Таких женщин обидно называли вековушами. « Статус незамужней означал, что ты — изгой в обществе. Насмешки и унижения по этому поводу были ужасны. У женщин было два пути: либо стать приживалкой у родственников, либо уйти в монастырь», — отмечает Фролова. Но и мужчины нуждались в женщинах: вдовцам, даже если у них есть дети, подыскивали жен, потому что в противном случае они считались «необихоженными».
Новая старая свадьба
«Элементы приданого существуют и сейчас. Квартира молодым — это то же самое приданое», — приводит пример Варвара Добровольская. Сохраняются и кольца, и нарядность свадебных одежд. Но сама свадьба как мероприятие в традиционном виде исчезает. Экономические смыслы уступают смыслам эстетическим и гедонистическим. Например, от застолья все чаще отказываются в пользу новых форм. « Это показатель социально-экономических изменений. Нет необходимости представлять супругов своим родам, чаще звучит, что свадьба — это для молодых. Поэтому меняются и сами свадьбы. И эти разрушения начинаются с больших городов», — анализирует Дмитрий Громов.
Если раньше выживание предполагало наличие большого числа социальных связей (и семьи были большими), то сейчас это не так важно. Каждый человек может выжить индивидуально. Мы редко обращаемся за помощью к родственникам. « Что вы знаете, например, про своих соседей?» — задает риторический вопрос Добровольская. « Сейчас без мужчины выжить можно. В русской деревне это было сложнее», — говорит она. Поэтому если раньше семейная жизнь (выполняемые роли), брак и традиции его заключения были строго определены как для женщин, так и для мужчин, то сейчас это меняется.
«Мы мало соблюдаем теперь семейные традиции, а также приметы, связанные с деторождением, — говорит Фролова. — Но суеверия держатся сильно: «Не переступай через корягу», «Не смотри на плохое», «Не участвуй в похоронах и не ходи на кладбище» и т. д. — и в наши дни так бабушки и мамы оберегают беременных».
И все же порой мы сами не замечаем, как выполняем ритуалы предков. По данным последних опросов, 36% россиян по-прежнему считают залогом успешной свадебной церемонии гуляние в ресторане, 30% считают платье невесты важнейшим элементом праздника, а 19% — большое количество гостей. Каждый десятый россиянин готов потратить больше 0,5 млн рублей, чтобы закатить свадебный «пир на весь мир».
Языческие и раннехристианские времена
Симеон Гордый отсылает вторую жену к её отцу
Деятельность Православной Церкви
На Руси не было единых норм, регулирующих разводы. Местные христианские традиции и обычаи сосуществовали с противоречивыми нормами переводных памятников, и выбор тех или иных диктовался конкретными условиями, взглядами или знаниями местного церковного иерарха, князя или другого составителя правового свода. В случаях, когда развода хотели правители или иные лица, имеющие власть и деньги, они часто получали не только развод, но и разрешение на новый брак.
Имущественные вопросы в семье
Василий Максимов «Семейный раздел»
Свадебные принадлежности
Приданое — пример «практической» части традиции. Это часть имущества, которое женщина получала от родительской семьи при вступлении в брак, рассказывает Дмитрий Громов. Распоряжаться им могла только она; в случае развода приданое оставалось при ней. Как правило, приданое было связано с хозяйством, в него входили домашняя утварь, постельное белье. В богатых семьях приданым могло быть и более серьезное имущество, например, земельный участок или даже капитал, особенно если наследников-мужчин в семье не было. Если же наследники-мужчины были, то женщины, получая приданое, как бы отказывались от наследства.
«Как только девушка приобретала необходимые навыки (умение ткать, вышивать, вязать) — с 13–14 лет, — она начинала готовить приданое. Каждому родственнику будущей семьи она шила не только рубахи, но и вязала носки, готовила полотенца. Свадьба для традиционного человека — самое главное событие после рождения. И вот до 17–18 лет девушка занималась только тем, что готовила приданое», — продолжает Фролова.
По ее словам, во избежание обмана семьи ходили и смотрели, что дают за невестой, в том числе и после свадьбы. В деревнях часто обманывали с приданым. В бедных семьях могли собрать по родственникам утварь, и после свадьбы все раздавалось обратно. Это приводило к скандалам.
Дом, где будут жить новобрачные, надо было готовить заранее, добавляет Варвара Добровольская: «Девушка должна приехать в дом мужа, там должны быть ее вещи. Отсюда, например, обряд во Владимирской губернии, когда подруги невесты ходят в дом жениха замерять окна — для того чтобы подготовить занавески». Девушка также должна подготовить постель: перину, наволочки, простыни (жених же предоставляет саму кровать). В конце XVIII — начале XIX веков в приданом появляются вещи, ориентированные на городскую культуру, — швейная машинка и шифоньер.
Если представители жениха оценивали приданое, то представители невесты — место (хозяйство), где это приданое будут размещать. « Бывало, и нередко, когда, посмотрев дом жениха, родители невесты отказывались от свадьбы. Это было в порядке вещей», — пишут авторы книги «Русская свадьба. Свадебный обряд на Верхней и Средней Кокшеньге и на Уфтюге (Тарногский район Вологодской области)».
Важным являлось экономическое (материальное ) равенство двух семей, «дабы не стыдно было впоследствии и погоститься».
Константин Маковский, «Под венец» (1884)
Кольцо — один из двух знаков поручительства (другой — носовой платок, который невеста дарила жениху). Обручальные кольца надевали при оглашении в церкви. Мужчины, как правило, их не носили, поскольку работать в них было неудобно. Для женщин же кольцо было знаком отличия. « На руку женщины всегда смотрят. Еще лет 40 назад отсутствие кольца было признаком несостоятельности», — комментирует Добровольская.
Платье — необходимый свадебный атрибут. Белый цвет — отнюдь не традиционный. Свадебное платье в России стало белым в городах после Великой Отечественной войны. « Белое платье с фатой и черный мужской костюм — это городской дресс-код, причем недавний, послевоенный. А так в каждой местности был свой комплекс одежды. Невеста — это нарядно одетая девушка. Потом эта одежда, скорее всего, использовалась как праздничная», — говорит Громов. В городах и у знати платья стали белыми гораздо раньше, но это — европейская традиция.
На Русском Севере (регион новгородского заселения) к белому свадебному платью и вовсе могли относиться осторожно и даже отрицательно, рассказывает Фролова. Тому причиной служили особые представления о красоте и моде: каждый год был новый модный сарафан. Рубаха была белая, а сарафан менял цвет и мог быть либо темно-синим, либо красным, либо даже оранжевым.
Платок — долгое время, вплоть 1950-х, был лучшим подарком женщине от мужчины, рассказывает Добровольская: «Надетый платок, на мой взгляд, не является символом подавления женщины. Скорее он, с одной стороны, был очень функционален, защищал от грязи при работе, с другой — был украшением».
«Похороны» и веселье
Свадебные традиции делились по трем основным периодам: предсвадебный (выбор невесты, сватовство, смотрение дома жениха, приготовление приданого, комплекс обрядов, совершаемых с невестой, девичник и мальчишник), свадебный (переход невесты из дома родителей в дом родителей мужа) и послесвадебный (на период от нескольких месяцев до года).
Это развернутый во времени многоплановый обряд, сложное действо, говорит Татьяна Листова. Внутри него существуют разные по характеру и исполнению обрядово-сакральные акты. « Сначала проводят девичник. На следующий день невесту готовят к венцу. Потом приезжает «команда жениха» (он сам или сват), которая везет невесту к венцу. После венца невесту повивают — меняют прическу, распущенные волосы заплетают в косы — и везут к жениху.
Обряды многофункциональны, отмечает Фролова: «Баня невесты перед свадьбой — это одновременно и гигиенический момент, и осмотр свекровью, у которой были свои приметы насчет того, сможет ли рожать девушка». Таким образом, они имели социальное, экономическое, психологическое или даже магическое значение.
«В России в каждой деревне есть свои обычаи, но в целом можно провести линию между севером и югом. На севере, образно говоря, свадьба — это «похороны», а на юге — веселье», — рассказывает Варвара Добровольская. Там, где свадьбы — это «похороны», главным действующим лицом является невеста, продолжает эксперт. Она совершает переход из мира девичества в мир взрослой женщины. « Поэтому девушке дается долгий период для прощания со своим девичеством, вольной жизнью», — говорит Добровольская.
На юге же активен и жених, а также обе семьи, поскольку свадьба тут — вопрос породнения. « Брак — отношения не просто индивидуально-человеческие, а еще и семейные, родственные. Поженились двое, а статус поменялся у огромного числа людей».
Свадебная одежда на севере и юге тоже различалась. На севере преобладал сарафанный комплекс, в центральных и южнорусских районах — понева.
При этом и на севере, и на юге предполагалось, что женщина уходит под власть мужа. Это сохраняет и язык, в котором женщина выходит замуж (уходит «за мужа»), а мужчина — женится (приобретает). Кроме того, женщина до сих пор часто принимает фамилию мужа. « Даже на таком уровне, который нам привычен и не вызывает возражений, воспроизводится эта форма», — говорит Дмитрий Громов.
Впрочем, бывали хоть и редкие, но исключения. Жениха, который ушел в семью жены, называли «примак». « Человек с фамилией Примаков в предках, по всей видимости, имел примака», — говорит Громов. Чаще всего это происходило по экономическим причинам: например, семья невесты была богаче и нуждалась в дополнительных работниках-мужчинах.
Пословицы и поговорки
«В патриархальной среде, когда совсем юная девушка переходит из одной семьи в другую и даже, возможно, из одного населенного пункта в другой, а также меняет статус (из девушки становится женщиной, женой), — это глубокий стресс», — говорит Дмитрий Громов. Пережить этот момент помогал, например, «плач невесты» (говорят, что невеста «выла», «голосила», «причитала»), исполнявшийся до свадьбы. Голошение имело психотерапевтический эффект как для проживания момента перехода и смены статуса, прощания с домом, так и для примирения с выбором супруга и проживания тревоги и страха. « Кто-то плакал от души; кто-то был рад замужеству, но все равно обязан был плакать», — комментирует антрополог.
Про психологическую значимость песен, причитаний и плачей говорит и Варвара Добровольская: выражать свои чувства в деревне было не принято. « Когда женщина кричит, считается, что она не беспомощная или страдающая, считается, что она вздорная. Никто не будет разбираться, почему она кричит. По тому, как оценивают тебя, оценивают и твою семью. В склочную семью своего человека не отдадут. Поэтому поведение было очень важно, и надо было держать лицо для рода», — поясняет Добровольская.
«В русской деревне плакать умели все женщины», — говорит Громов. При этом речь идет не о слезах как таковых, а именно о ритуале, выражающем скорбь. «Плаченицы» или «плачеи» могли быть профессиональными (не живущими за счет исключительно исполнения плачей, но просто хорошо умеющими «плакать»), которых приглашали на обряды специально, но вообще выразить свою скорбь могла любая девушка. К слову, не только перед свадьбой. « Допустим, женщина видит похоронную процессию — она может остановиться и поплакать, отреагировать определенным образом, выразить так свое сочувствие. Это делали все, это делали на автомате — этому учились с детства», — говорит Громов.
Плакать требовалось в том числе на публику, например когда кто-то пришел в гости. Тех, кто плакал «плохо», порицали: не плакать было неприлично. Невеста плакала на протяжении всего досвадебного периода (а это могло быть несколько месяцев) — с момента, когда ее просватали (т. е. родители дали сватам согласие на брак) до утра свадьбы. С того момента, когда жених забирал невесту из дома, плач прекращался.
Этикет крестьянской свадьбы не менее строг, чем в высшем обществе, продолжает тему Татьяна Листова. « Были моменты, когда невеста могла плакать, а когда уже нет — все, хватит. Или когда ты мог сказать неприличную шутку за столом, а когда нет. Все знали, что и когда положено, потому что наблюдали обряды с детства».
Новобрачные возлагают цветы к мемориалу павшим воинам.
Современные свадьбы регистрируются в ЗАГСе или во Дворце бракосочетаний государственными служащими в зале под торжественную музыку (марш Мендельсона) в собрании приглашённых гостей c выдачей свидетельства. Свадьбе предшествует помолвка, когда желающие вступить в брак объявляют о своём намерении, после чего они считаются женихом и невестой. Ещё ранее мужчина делает своей избраннице «предложение руки и сердца» (просит выйти за него замуж). Практика сватовства к настоящему моменту практически утрачена. Между помолвкой и свадьбой проходит в среднем от 1 до 3 месяцев. К свадьбе готовят кольца, которые надевают во время церемонии бракосочетания. Невеста обыкновенно облачается в белое свадебное платье и фату, жених — в торжественный костюм.
На церемонию принято прибывать на заранее нанятом транспорте, украшенном лентами и воздушными шарами с изображением перекрещенных колец) в сопровождении ближайших гостей. Вереница автомобилей жениха и невесты, а также гостей именуется свадебным кортежем (Свадебный поезд). В машине жениха и невесты также присутствуют, помимо водителя, свидетель (дружка), и свидетельница — помощники со стороны жениха и невесты.
После церемонии регистрации брака жених и невеста считаются молодожёнами (новобрачные, молодые). Они принимают поздравления, пьют шампанское иногда бьют бокалы «на счастье». При выходе с места церемонии молодожёнам кидают под ноги монеты, рассыпают рис, лепестки цветов или что-то иное, по поверьям, приносящее счастье или придающее крепость союзу молодых в зависимости от национальной принадлежности, в европейских странах и в России молодая жена обычно бросает через плечо, повернувшись к гостям спиной, букет невесты.
После обряда регистрации брака молодожёны устраивают фотосессию для свадебного фотоальбома на фоне достопримечательностей края и к вечеру прибывают в заранее заказанное кафе или ресторан для свадебного ужина (см. Свадебный пир). Во время свадебного ужина молодожёны садятся во главе стола, и застолье сопровождается периодическими возгласами «Горько!», призывающими молодых целоваться. Современная русская свадьба не обходится без свадебного торта.
Брак у славян
У славян брак являлся одним из важнейших социальных институтов. Заключение брака сопровождалось многочисленными обрядами, было наполнено определёнными мотивами и символами.
Молодёжь брачного возраста объединялась в группы, что сопровождалось ритуалом. Знакомства происходили во время престольных праздников, свадеб, ярмарок, совместных артельных работ, в хороводах, на посиделках. Разнообразными были знаки взаимной симпатии: парень вручал яблоко с монетой (серб.), забирал цветок с её головы, платок из-за пояса, вручал голое веретено в надежде получить его обратно с пряжей, просил напиться из её ведра (болг., укр.). Девушка посылала парню букетик (болг.), пасхальное яйцо (з.-укр, словац.), перо на шляпу (словац.). Парень надевал на палец девушке соломенное кольцо (пол.), ставил у её дома майское дерево (пол., чеш., словац.) или приносил к её дому зелёные ветки и украшенные стволы деревьев (словен., хорв.), усаживался на колени к девушке, передавал ей денежный задаток (с.-рус). Ухаживание зимой происходило на совместных праздничных посиделках, супрядках за работой, летом на уличных гуляниях. Свободные отношения, вплоть до интимных, между парнями и девушками допускались в России, Белоруссии, Полесье, отчасти на Украине, в Словакии, Хорватии и Сербии. Однако в большинстве районов до утраты невинности дело доходило редко, особенно там, где девственность невесты подвергалась ритуальной проверке в свадебном обряде. В России, особенно на севере, в Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговине, Хорватии, Словении известны ярмарки или выставки невест, на которых парни, иногда с матерями, выбирали себе невест. При выборе невесты, а особенно жениха, определяющим было мнение родителей.
Способы заключения брака
Символический брак упоминается в фольклорных текстах и обрядах. Мотив брака Неба и Земли, известный во многих традициях, для славян не типичен. Слабо выражен и мифологический мотив супружества Солнца с Месяцем. При этом в южнославянском фольклоре хорошо известны сюжеты о свадьбе Солнца с утренней звездой, с земной девушкой. Мотив брака выражен в метеорологических представлениях. Вихрь или снежная вьюга повсеместно объясняются как свадьба нечистой силы. По представлению поляков во время ветра в начале Адвента, «женятся» фруктовые деревья. Грибной дождь, в представлении южных славян — связывается с женитьбой медведя, волка, лисицы, чёрта, вил, цыган. У болгар южных Родоп радуга называется лисьей свадьбой. В Полесье грозовые рябиновые (воробьиные) ночи иногда объясняются свадьбами русалок. Для «игры солнца» встречается толкование солнце до венца идёт.
А это творят язычники: ведут невесту к воде, когда выдают замуж, пьют чашу в честь бесов, кидают в воду кольца и пояса.
И когда у кого-нибудь будет свадьба, её справляют с бубнами, с дудками и с другими бесовскими чудесами. А бывает и того хуже: изготавливают мужской член, кладут его в вёдра и в чаши и пьют из них, а достав, облизывают и целуют его.
Михай Зичи “Свадьба великого князя Александра Александровича и великой княгини Марии Фёдоровны” (1867) 28 октября 1866 года в Соборе Зимнего дворца
Свадебный пир
В первый день собственно свадьбы невеста с женихом сидят, как «князь и княгиня», и ничего не едят. « Им могут связывать руки, например полотенцами. Или поставить по ноге в лукошко с зерном. Подобные обряды играют функцию соединения. Окружающие смотрят, чтобы никто не пробежал между ними. Отсюда фраза «сидят, как засватанные», — рассказывает Татьяна Листова.
Традиционно свадьба как мероприятие — это застолье с гостями. Это коллективное действие, которое демонстрирует окружающим, что молодые вступили в брак. « В деревне застолье было важнее, чем венчание. Это представление новой семьи кругу значимых людей. В деревнях это и вовсе место, куда приходит посмотреть все село», — поясняет Дмитрий Громов.
Константин Маковский, «Свадебный пир в боярской семье XVII столетия» (1883)
«Замужество с венчанием, но без свадьбы не считалось общественно признанным, в то время как свадебный пир без венчания позволял считать брак заключенным», — пишет Наталья Пушкарева.
Впрочем, влияние церкви и традиции села все равно шли рука об руку. « Общество должно санкционировать брак. Церковь — со своей стороны, деревня — со своей. Одно без другого не существовало», — говорит Листова.
Это подтверждается и работами других исследователей. « Нормы частной жизни (в том числе брачные нормы, имеющие моральное и ментальное происхождение) всегда были тесно сплетенными с властными практиками, а характер удовлетворения индивидуальных потребностей — с системами социальных ограничений, макрополитическим надзором. Этот надзор веками осуществлялся православной церковью, которая была в России — по крайней мере, с конца X и до конца XVII века — монопольным регулятором брака», — говорится в работе Ольги Казьминой и Натальи Пушкаревой.
В СССР свадебный обряд был минимизирован (исчезли институт сватовства и многодневность празднования свадьбы, сократилось число гостей), в том числе ушло многое, что связано с церковью, и это сохраняется до сих пор.
Брачная ночь
Часто невесту вводили в дом не через главный вход, а через черный, через порог она переступала не самостоятельно, ее переносили. Варвара Добровольская рассказывает: «Происходит ряд действий, по итогам которого девушка должна стать своей. И в ряде традиций своей она может не стать. Например, она может ходить в девичьем наряде до первого ребенка. Если мальчик — считай повезло. А если девочки рождаются — она может так и ходить в этой одежде, сохраняя признаки молодухи, несмотря на возраст. Она в таком случае неполноценный член деревенского социума».
На юге (и в центральных областях) было особенно строгое отношение к девственности: в брачную ночь там вытаскивали рубашку и демонстрировали людям, что невеста «честная», говорит Листова.
«В этом случае молодой оказывали всевозможные почести. Ее провожали «по красной дорожке», т. е. по разостланному на полу красному полотенцу (деревня Медведка Бугульминского уезда), прикалывали красные банты и т. п. Определенные почести в этом случае оказывали родителям и крестным молодых. В селе Лекарево Елабужского уезда, если невеста оказывалась «неиспорченной», то ее крестную мать родственники молодого везли на свадебный пир на санках или в корыте. Так же поступали с родителями невесты в селе М. Чурашево и Русская Сорма Ядринского уезда», — подтверждают источники.
На Русском Севере «честность» девушки не проверяли, но особые, совершаемые невестой религиозно-обрядовые акты могли быть знаком ее признания в нецеломудрии. « При венчании в церкви девушка должны была положить свою ленту — символ девичества — за священный предмет (икону, Евангелие). И если невеста недевственна, то свою ленту она не кладет. Это видят все, это позор, но это менее страшно, чем соврать», — рассказывает Листова.
Добрачная связь, между тем, была большим риском для девушки. « Когда парень после этого не женился, это называлось «посмеялся», — комментирует Дмитрий Громов. Несмотря на это, до брака существовали «взаимные» прогулки и даже — в некоторых областях, например в Вологодской, — совместные ночевки. « Парень с девушкой проводят вместе ночь, но не наедине: он приводит друга, она — подругу. Подчеркивалось, что влюбленные лежат друг с другом, но ничего такого не делают, они под присмотром», — рассказывает антрополог.
Невинность до брака была важна (например, только девственницы могли стать царскими невестами и женами представителей клира), и все-таки «ни домосковские законы, ни церковные наставления в XVI-XVII веках не рассматривали девственность как обязательное брачное условие», отмечает Наталья Пушкарева. « С девиц, не смогших «ублюстись», предписывали взимать штраф, непорочная же невеста считалась большей «ценностью», что и фиксировалось специально в тексте документов», — пишет она.
Интересно, что, согласно исследованиям Пушкаревой, женщины, выходившие замуж повторно, имели больше свободы выбора что в раннее время, что в XVI-XVII веках. Причем вступать в брак они могли не только самостоятельно, «без согласования с родственниками», но и «без унизительного «осмотра».
В. М. Максимов, «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу». (1875)